Владимир Бонч-Бруевич - Знамение времени - Убийство Андрея Ющинского и дело Бейлиса (Впечатления Киевского процесса)

- Дружил.

- Просил передать записку жене?

- Просил.

- Просил Козаченко хлопотать?

- Просил.

- Почему?

- Так что он освободился, ну все думали, что и других он может освободить...Бейлис просил его похлопотать на воле... {86} - А отравить никого не просил?

- Нет, этого не было, мы бы знали...

И сколько мы ни слушаем свидетелей, каждый раз, как только дело коснется какого-либо пункта обвинения, сейчас же все разъясняется, и обнаруживается или полная сказочность и фантастичность обвинений, или полная несостоятельность их, не выдерживающих ни малейшего прикосновения критики при перекрестном допросе.

И хочется спросить: где же, кто же подтверждает хоть чем-нибудь то, в чем обвиняется Мендель Бейлис?

Ни одного слова во время всего процесса мы не слышали не только по поводу ритуальных мотивов убийства, в чем именно и обвиняется Бейлис, но и вообще о какой-либо причастности его к этому кошмарному убийству.

XXXVI.

Козаченко в синагоге.

У Козаченко был какой-то большой план с делом Бейлиса, он что-то замышлял крупное, но оно у него сорвалось...

- Выхожу из синагоги,-показывает свидетель Жук, - вдруг ко мне подходит какой-то совершенно незнакомый человек и начинает говорит о несчастном положении Бейлиса, которому необходимо помочь... Я был очень удивлен этим неожиданным обращением... Отказался с ним говорить, просил его оставить меня.

- А как он себя назвал?..

- Кажется, Козаков...

- А может быть Козаченко...

- Да, да, Козаченко...

- А вы денег ему дали?..

- Нет...

- Почему?..

- Он не просил...

Из дальнейшего допроса, как этого, так и другого свидетеля, выяснилось, что, потерпевши неудачу у дверей синагоги, Козаченко не смутился... Он пошел в синагогу и стал с теми же вопросами и советами приставать к другим евреям, занимающим при синагоге то или иное положение!.. {87} Не было ли здесь желания расширить рамки кровавого навета и как-нибудь, чем-нибудь притянуть целую религиозную еврейскую общину к этому делу?

XXXVII.

Человек истинно-чешского происхождения.

Входит типичный еврей, начинающий лысеть со лба. Типичное лицо, типичная шевелюра, борода. Держит себя важно, надменно...

Начинает рассказывать длинную повесть о своих подвигах, и с первых же слов обнаруживает, что все привычки, все жесты, усвоенные любым евреем глухих местечек черты оседлости, ему не только не чужды, но очень знакомы, очень близки... Сначала я подумал, что это какое-то местное начальство..

Как же это так, - в антисемитском Киеве и вдруг такой, пассаж:-какое-то начальство... и еврей! Что за игра природы! В рассказе только и слышишь: - Я заметил, что Мищук плохо ведет следствие. Я стал хлопотать о назначена Красовского. Я был уверен, что он поведет дело, как следует, но вскоре разочаровался... Когда я говорил с одним высокопоставленным лицом, то оно мне сказало... Когда я был в саду с его превосходительством, мы обсуждали... К нам подошли... Я сказал... Мы пошли...

- Я, я и я... Мы, мы и мы... и все с начальством, да с каким!.. С высокопоставленным лицом, "назвать фамилию которого будет, может быть, неприятно его превосходительству"...

- С его превосходительством...

- Его превосходительство... - еле успеваю отмечать. Конечно, ему, этому еврею, хорошо известно, что Ющинского украл Бейлис, и хотел его съесть, т. е., виноват, выпить кровь и угостить. остаточками своих друзей - почему не угостить?

- Как его фамилия, - этой знаменитости города Киева, о котором вскоре будет отмечено во всех бедекерах и которого англичане будут рассматривать в телескопы, ибо, ведь, это звезда первой величины. {88} Россия должна знать увековечить эту великовельможную фигуру знаменитейшего рода: его фамилия Розмитальский. Слышали ли вы такую фамилию? Нет? Странно, очень странно...

- Вы кто? Вы почетный член.

- Я почетный член рушкого собрания... - кричит гортанным голосом г. Розмитальский.

И он гордо поднимает голову...

- Я председатель...

Тут у меня закружилась голова, и я, ей-ей, не расслышал: чей он председатель..

- Вы право..

- Я правошлавный...

- Мать?

- Мать-правошлавная: "Но почему он вместо "с" говорил "ш", - мелькнуло у меня в голове, - Ведь это типичный недостаток выговора еще мало обрусевших евреев?"

- Отец?

- Отец-чех!

- Вот он кто?!

Он чех... Господа, он чех!.. Бедные чехи!.. Он истинно-чешского происхождения... Это несомненно, это ясно, как божий день... Понимаете, он чистокровный славянин, он чех!..

Киевляне, сидящие в публике, еле подавляют смех,..

- Чех? А! Вот так чех? А не чешский ли еврей?..

- Чем вы занимаетесь?

Ну, думаю, кончено: Как начнет перечислять!.. Никакие стенографистки не запишут...

- У меня была гостиница?.. - говорит он гордо.

- Гостиница!..-умирают со смеху киевляне, - знаем мы эту "гостиницу"... -шепчет мне бравый мужчина, настоящий малоросс, с крутыми усами и жгучими черными глазами. - В молодости часто бывали мы в этой гостинице...

- А еще?

- Еще?.. У меня была шудная касса,..-говорит он скороговоркой.

Гробовое молчание...

- Вот от кто, эта киевская знаменитость!.. {89} Казалось бы, надо было замолчать, и в трепете преклониться, но нет: присяжный поверенный Зарудный всегда все хочет знать основательно, всегда желает докопаться до корня и, главное дело, все по закону, а разве это всякому приятно в наши дни?!

- Скажите, пожалуйста, вот вы тут хлопотали за Красовского, вы это официально делали? У вас на это было какое-нибудь право?

- Нет, это так, по знакомству, как всякий гражданин...- заюлил господин Розмитальский.

- Так-с!

- А вот, вы говорили, что к вам подошли два еврея и сказали, что это неверно, что будто бы евреи замучили Андрюшу? Кто это был с вами? Какое его превосходительство? - Это было в саду, я был там, пришел его превосходительство.. (Здесь называется крупный судейский чин.) Подходит ко мне и говорит: какие новости в городе? Ну то, ну се, а потом об Андрюше, я говорю: жиды замучили.

А эти еврейчики и говорят: не верьте ему, ваше превосходительство,- они, еврейчики-то эти, за соседним столиком сидели. И киевская знаменитость так энергично жестикулирует, что мне кажется, что в него вселились, по крайней мере, три еврея... Но, помилуйте, ведь, он чистокровнейший чех... Братья чехи, не происходите ли вы из какого-либо колена израильского? Или вы, может быть, просто евреи, только отрекаетесь от своих прародителей, от своей религии, своей культуры, своих привычек? Зачем вы, господа чехи, всё это делаете? Зачем вы сами от себя отрекаетесь?

- Но почему же, - возникает у меня вопрос, - вдруг их превосходительства, и в такой дружбе с содержателем ссудной кассы и какой-то странной, весьма подозрительной гостиницы?..

И я не знаю, что ответить на этот вопрос.

- Чем вы теперь занимаетесь?

- Ничем.