Борис Шапошников - Мозг армии. Том 1

Перевертывая Клаузевица наизнанку, затуманенные неудачами мозги германских «полубогов» наших дней ищут спасения в военной силе. Бернгарди в труде «О войне будущего» пишет: «во внутренней политике точно также нельзя предаваться никаким иллюзиям. Надо точно знать, чего вы можете ждать от своего народа и что превосходит его силы. Нужно сознавать совершенно отчетливо, что большая масса никогда не представляет благо целого во всех его последствиях, хотя и способна на временное воодушевление во имя идеальных целей, но она никогда не в силах сохранить его с сознательным упорством; она еще может принести известную жертву, но вообще-то она имеет в виду только личные материальные выгоды. Тот государственный муж, который имеет в виду общее благо, не будет понят массой, и он должен поэтому при некоторых обстоятельствах прибегать к насильственным мерам, чтобы осуществить свою волю… Политический руководитель обязан поэтому иметь мужество при известных обстоятельствах беспощадно выступить против собственною народа». (Курсив наш; Б. Ш.)

Чтобы покончить с взглядами бывших корифеев генерального штаба на внутреннюю политику и войну, мы должны выслушать известного нам уже Краусса, вдохновителя Людендорфа.

«Политика – война – одни и те же боевые действия, в которых война является крайностью, высшим напряжением сил», – пишет Краусс в «Причинах наших поражений».

«Война, как высшая ступень напряжения сил единого боевого действия политики – войны требует всеобъемлющего использования всех государственных сил и средств. Все: внешняя и внутренняя политика, финансы, земледелие, торговля, добывающая промышленность, индустрия, народное хозяйство – все должно быть объединено в управлении и подчинено ведению войны».

«Эта совместная работа должна производиться не в последние минуты перед началом войны. Она должна быть подготовлена в долгое мирное время. Эта работа требует от всех людей, призванных на высокие посты, помимо сознания всей серьезности войны, также подчинения своей деятельности интересам войны».

«Высокое понимание военных явлений и совместная работа с командованием является законом войны. Неясность, разница во взглядах и расхождение в суждениях не должны иметь места».

«Наилучшим образом должна быть подготовлена война в области внутренней политики. Армия и флот, само собою разумеется, должны быть в постоянной готовности к войне; чем ближе война, тем более должно быть усиление вооруженной силы народа. Все внутренние недостатки должны быть устранены; только народ, о6ъединенный в стремлении к высшему, к достижению своего будущего, может вступить с полным напряжением сил в решительный бой. В виду этого политика должна своевременно устранить и вырвать с корнем все то, что мешает такой борьбе. Внутренняя борьба, не исключая и борьбы политических партий, только ослабляет силу сопротивления народа, самоуничтожает ее».

«Сильная политика проводится только полным сил государством. Сила и мощь государства основывается на его внутренних соотношениях. Только то государство, которое организовано внутри себя и обладает твердо сложившимися соотношениями, может, считаться сильным и вести такую же военную политику». (Курсив наш; Б. Ш.).

На этом мы кончаем наш «поиск» в историю. Не будем возражать, что он может быть однобок, что мы захватили главным образом лишь германский генеральный штаб и не заглянули в остальные страны Европы, где, весьма вероятно, были иные взгляды и думы о связи стратегии с внутренней политикой. Мы сознательно этого не делали и потому озаглавили настоящую главу именно «поиском», а не длительным путешествием по анналам. Побуждениями к тому были: наиболее устойчивые взгляды германской военной мысли, родство ее с исследуемым нами австро-венгерским генеральным штабом и, наконец, в сущности и те обстоятельства, что в иных странах военная мысль направлялась тем же руслом, что и в реке Шпрее.

Бывали и исключения. Так, А. Свечин в своей «Стратегии» приводит нам мысли французского майора генерального штаба Дюпюи, который, основываясь на истории Конвента и его армии, что нами изложено выше, предлагал уже в 1912 году «единоначалие» заменить «сотрудничеством» «лиц, делегированных политическою властью с тем, чтобы они жили в непосредственном контакте с начальниками и солдатами»,

Мысли этого «выдающегося передового военного теоретика», конечно, не были признаны не только за границей, но и в самой Франции, и перед нами прошли «бревете» республики, которые не только не собирались признавать подобное «сотрудничество», но полагали возможным сослать само правительство… в колонии!

А. Свечин, вспоминая Дюпюи, приходит к выводу, что «единоначалие, так уместное в низших и средних командных инстанциях, неосуществимо ныне в верхах руководства войной».

Находясь в «поиске», мы сосредоточили внимание лишь на общем влиянии внутренней политики на армию и военное дело и почти не касались таких вопросов как дисциплина, положение командного состава, отношение к прессе – вопросов бесспорно важных, но историческое освещение которых завело бы нас очень далеко и утомило бы читателя.

Мы и так злоупотребили его вниманием, заставив выслушивать поучения теней прошлого, избрали способ знакомства с историей, который ныне в нашей литературе почитается устарелый. Но мы честно во введении предупреждали, что никогда не собирались открывать Америки и похищать у Колумба его славу.

Нас более волнует следующая наша глава, в которой мы повинны «размышлять» над идеями героя нашей повести – Конрада. Не скроем, что и мы, подобно начальнику австрийского генерального штаба, не получили законченного политического образования и также «учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь». Поэтому наши воззрения в области политики могут быть не только ошибочными, но и детскими… и здесь мы лишь пробуем свои силы…

К одной из глав мы бросили обвинение генеральному штабу в том, что им неясно понимался фундамент «политики» и таковым признавались чувства, идеи и т. п. данные, являвшиеся производными от чего-то «первичного», исчезавшего из круга понимания «полубогов».