Эдуард Шарапов - Судоплатов против Канариса

Ешке в очередной раз присел на нары в мучительном раздумье. И вдруг его рука, машинально опустившись к ножке топчана, почувствовала что-то деревянное рядом с ножкой. Нагнувшись, он увидел саперную лопатку, кем-то случайно забытую.

Ешке вскочил и заметался по блиндажу. Бежать! Как только часовой заснет, сделать подкоп и бежать к своим. Но, трезво оценив свой план, он понял, что бежать бесполезно. Один, без продовольствия и оружия, в чужом лесу, он не доберется до своих. Ну что же… Видно, богу угодно призвать его к себе и дать возможность достойно умереть. Он покажет этим русским, что такое настоящий офицер немецкой армии. Сжав в руке лопатку, Ешке подошел к двери…

Утро следующего дня было пасмурным. Возле блиндажа толпились бойцы. Срочно вызвали патрульный наряд. Дверь в землянку была открыта, на пороге лежал мертвый часовой. На его рассеченном виске запеклась кровь. Рядом лежала саперная лопатка. Труп Ешке находился чуть подальше от землянки. В руках Ешке сжимал автомат часового.

Следует отметить, что часовой был единственной жертвой с советской, стороны за всю операцию «Березино».

21 декабря для усиления «части Шерхорна» сбросили еще двух радистов-немцев и четырех разведчиков-белорусов, окончивших разведывательную школу в г. Инстенбурге (Восточная Пруссия).

Задержанные парашютисты дали о себе следующие показания:

— Войска Рудольф, 1920 года рождения, немец, уроженец г. Эссен, радиомеханик, прибыл к Шерхорну в качестве радиста.

— Саутер Вилли, 1924 года рождения, немец, уроженец г. Штутгарт, радист.

Парашютисты, закончившие немецкую разведшколу:

1. Шмаков, он же Соловьев Никита Григорьевич, 1907 года рождения, уроженец Калининской области. До войны работал бригадиром участка на железной дороге.

2. Филипович, он же Иванов Авенир Константинович, 1926 года рождения, уроженец Вилейской области, учащийся.

3. Галенчик, он же Орлов Николай Иванович, 1924 года рождения, уроженец Минской области, в период оккупации Белоруссии служил полицейским.

4. Сальников, он же Жуков Макар Иванович, 1925 года рождения. При немцах служил полицейским.

Радисты-немцы Войска и Саутер после приземления были, как обычно, доставлены к Шерхорну, а затем перевербованы и стали использоваться в радиоигре с немцами. А парашютистов (белорусов) арестовали, допросили и отправили для суда в Москву.

В это же время с пяти больших транспортных самолетов «Арадо» был выброшен в расположение «части» груз, причем самолеты вылетали по нескольку раз, как только устанавливалась летная погода.

В Москву, в Кремль, Сталину, Молотову и Берии была направлена докладная записка,в которой говорилось:

«В дополнение к № 4813/м от 4 декабря 1944 года НКГБ СССР докладывает, что игра с немцами по легендированию якобы скрывающейся в лесах Белоруссии немецкой воинской части под командованием подполковника германской армии Шерхорна продолжается».

В Белоруссии уже стояла весна. Земля покрылась первой зеленью. В лесах набухли почки вербы и ольхи. Вечерами по траве стелился густой туман, оседая в воронках и окопах. Туман словно зализывал раны, полученные заповедной землей во время войны.

Эйтингон, Маклярский, Фишер, Мордвинов собрались, чтобы обсудить план дальнейших действий. Еще в конце октября 1944 года немецкое командование все настойчивее стало требовать от Шерхорна подготовки условий для посадки самолетов. В Германии считали, что раненые, находящиеся в части Шерхорна, сковывают движение сил к фронту и снижают боеспособность. Поэтому германское командование приняло решение о срочной эвакуации раненых.

Перевербованный оперативной группой унтер-офицер авиации Гарри Вильд вскоре по указанию Эйтингона доложил в «Абвергруппу», что требуются дополнительные ресурсы для подготовки площадки, на которую смогли бы приземлиться тяжелые транспортные самолеты «Арадо-332». Следовало оттянуть время и принять решение.

— Наша операция рассчитана на перспективу. Конечно, мы и сейчас можем принять эти самолеты. Два транспортных самолета «Арадо» — это восемьдесят летчиков люфтваффе и груз, — Эйтингон нахмурил брови. — Хорошо, но не густо. После их приземления на операции «Березино» можно поставить крест.

— Можем пострадать не только мы, — вступил в разговор Маклярский, — подозрения могут дойти даже до Москвы, а там — «Гейне» и столь необходимая радия. Легендированная им организация «Престол» также потеряет доверие у немцев, и передаваемая дезинформация уже не достигнет желаемого эффекта. А это — сотни спасенных жизней…

— Но решительный отказ тоже может подорвать доверие абвера и армейского командования к части Шерхорна. — Мордвинов зашагал из угла в угол. — Все-таки думаю, нужно действовать по уже сложившейся схеме — под разными предлогами оттягивать приземление самолетов.

— Необходимо направить телеграмму со всеми предложениями в адрес Судоплатова, — заключил Эйтингон.

Присутствующие согласились. Эйтингон начал посылать Судоплатову одну телеграмму за другой. В результате этой переписки Наркомат госбезопасности подготовил и направил в ГКО докладную записку с изложением разных вариантов развития операции «Березино», в которой указал, что предпочтительным является последний вариант. И.В. Сталин и Л.П. Берия по телефону дали свое согласие, а В.М. Молотов написал на служебной записке: «По-моему, второй вариант (тянуть дальше) лучше».

Убедить немцев не направлять самолеты стоило большого труда. Для начала подготовили радиограмму за подписью «Шубина»: «Для обеспечения посадки необходимо предварительно прислать крупнокалиберные зенитные пулеметы, противотанковые ружья, гранаты и боеприпасы». С немецкой стороны ответили, что готовится большая партия груза. Когда германское командование доложило о готовности перебросить груз и следовало только назначить время вылета самолетов, по рации Шерхорна сообщили о неожиданном столкновении с частями Красной Армии и в связи с этим о возможности передислокации. После этого немцы согласились, что посадка самолетов в белорусских лесах чревата нежелательными последствиями и может послужить поводом для обнаружения войсками Красной Армии «части Шерхорна». Однако немцы продолжали поддерживать «части Шерхорна», сбрасывая обмундирование и продовольствие. «Абверкоманда» регулярно посылала в район дислокации части свою агентуру, не сообщая об этом Шерхорну. В основном это были солдаты и офицеры так называемой дивизии «Бранденбург» — диверсионно-разведывательной части, подчиненной непосредственно берлинскому аппарату абвера. Как выяснилось позднее, в этот период абвер сбросил в расположение части восемь агентов с целью прощупать «командира» и его соединение. К счастью, все восемь человек были выявлены и арестованы. Главное, они не успели передать в эфир ни одной радиограммы, кроме тех, что уже передавались под контролем чекистов. Судя по ответным телеграммам, абверовцы удовлетворились полученной информацией и окончательно поверили созданной в 4-м Управлении НКГБ легенде.