Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Книга V. 1613-1657

Следовала статья потруднее. «По указу великого государя, — говорил Бутурлин, — велено в Киеве стрельцам жить с женами и детьми и дать им под дворы места и под пашни земли, чтоб стрельцы в Киеве от неприятельских безвестных приходов всегда были готовы; но в Киеве полковник и войт без твоего гетманского письма под стрелецкие дворы мест не дают, и стрельцы с женами и детьми живут по шалашам, и вы сами городу от неприятелей разоренье навести хотите, потому что стрельцы в Киеве без дворов жить не станут и побредут врознь, и если без ратных осадных людей что над Киевом учинится, и то будет от вас: так ты бы отписал в Киев поскорее, что места и земли велел отвести». Гетман отвечал: «В Киеве я давно не бывал; у кого и под городом отняты земли, от тех до сих пор хлопоты и плач великий, на чужих землях трудно поселить, это значит право нарушить». Тут писарь Выговский и есаул Ковалевский стали кричать: «Как это можно отнимать собственные стародавние места, которые даны церкви прежними князьями русскими и королями польскими, также собственные дома и земли козацкие и мещанские отнять и отдать стрельцам! Этим наведем на себя лютую беду! Ляхи у гетмана отняли стародавную маетность Субботову, и за эту кривду до сих пор кровь льется; в Киеве можно пробыть и без московских стрельцов, такими малыми людьми от неприятеля не оборониться». И отказали впрямь. Бутурлин возражал: «Отговариваетесь мимо всякой правды не делом; можно дать стрельцам земли митрополичьи, монастырские, козацкие, мещанские, а старым владельцам дать взамен земли где-нибудь в другом месте, хотя бы и больше прежнего. Пристойное ли вы дело говорите, что стрельцам и солдатам в Киеве не быть; где по указу царского величества честные люди бывают в городах воеводами, и для их чести и для обороны, и для неприятельских безвестных приходов живут конные и пешие рати многие. Ты, гетман, сам пишешь к государю, что турки и татары идут на Малороссию, а в Киеве осадные люди только одни мещане, и тех немного, для своих торговых промыслов в беспрестанных разъездах. Царские стрельцы и солдаты приехали в Киев другой год и до сих пор не имеют, где головы приклонить, скитаются с женами и малыми детьми между дворов, и мороз, и дождь, и слякоть, и солнечный жар терпят, и многие помирают. Вам, писарю и есаулу, приставать к гетмановым словам непригоже и говорить шумно не годится: это обычай негодных людей. В домах своих вы не только челядникам своим покой строите, но и псам конуры, и лошадям конюшни, и скотине хлевы; а царского величества ратные люди не имеют, где головы приклонить. Как вы бога не боитесь и стыда не имеете: это ли братская любовь?» Гетман отвечал: «Подумавши, как это сделать, дам вам знать».

У Бутурлина была еще статья: «Царскому величеству ведомо учинилось: говоришь ты, гетман, что царское величество к тебе и ко всему Войску Запорожскому милостив, а бояре вас ненавидят и службы прямые ваши до государя не доносят; это тебе про бояр кто-нибудь сказывал на ссору, ложно; боярам тебя ненавидеть не за что, а служба твоя великому государю и боярам его вся известна, и ничто от великого государя не утаено: и тебе бы таким смутным воровским речам не верить».

На другой день, 14 июня, пришел к Бутурлину Выговский и объявил, что в Киев уже отправлен Иван Волович для приискания места стрельцам. Бутурлин выговорил Выговскому за его вчерашние шумные и развратные речи, но Выговский отвечал: «Говорил я так по гетманову приказу, а всех пуще в том деле помешку чинит есаул Иван Ковалевский: со мною перед гетманом сильно спорит; хотя бы ему какой-нибудь подарок дать, чтоб он в этом деле не мешал».

Это были последние переговоры с Богданом: 27 июля знаменитого гетмана уже не было в живых.