Руслан Скрынников - Иван Грозный

К началу 1570-х годов думные чины имели Никита Романов, бояре Семен Васильевич, Иван Петрович и Василий Петрович Яковлевы, их родня бояре Шереметевы. На них царь и обрушил свой гнев.

Великий боярин Иван Большой Шереметев, спасая голову, ушел в монастырь до сожжения Москвы. Василий Петрович и его брат Иван Яковлевы были забиты палками в 1571 г. Царь поначалу простил Семену Яковлеву его участие в новгородском заговоре, но после катастрофы вспомнил о нем и велел казнить вместе с сыном Никитой. В Синодике записаны: «Семен Васильев, его сын Никита». Об их убийстве сообщает Курбский.

Захарьины подверглись подлинному разгрому. В думе остался один лишь Никита Романов.

Опричнина выдвинула нетитулованное старомосковское боярство на авансцену как в земщине, так и в опричнине. Разгром заговоров Федорова-Челяднина, Данилова в земщине и Басманова в опричнине, наконец, Захарьиных в опричнине и земщине покончил с могуществом старомосковской знати.

Не имея опоры ни в опричной, ни в земской думе, Грозный попытался найти опору среди жертв террора.

Род князей Пронских серьезно пострадал от гонений опричнины. Старший из бояр Пронских Иван Турунтай был забит палками примерно в 1569 г. Князь Василий Рыбин-Пронский лишился головы тремя годами ранее.

Петр Пронский служил в боярах у князя Владимира Старицкого. После перехода на царскую службу он участвовал в расследовании заговора сторонников Старицкого в Новгороде. В дни погрома он каждый день выезжал из города навстречу государю и докладывал о том, что произошло за ночь. В начале 1571 г. боярин был принят в опричнину. К осени 1570 г. на опричную службу был зачислен князь Никита Одоевский. Его сестра, бывшая замужем за князем Владимиром, была отравлена с мужем и детьми на Богане осенью 1569 г. После сожжения Москвы Одоевский был пожалован в бояре и вошел в опричную думу.

Одновременно с Одоевским в опричнину был принят князь Андрей Хованский, двоюродный племянник Евфросиньи Старицкой. Он прежде был боярином и дворецким у князя Владимира. Членом опричной думы стал Никита Борисов, родня которого подверглась казни по делу Федорова. По матери Евфросинья Старицкая была Борисовой.

Три года Грозный вел настоящую охоту за мнимыми сторонниками брата Владимира, а теперь, казалось бы, решил составить новую опричную думу из его родни и бояр.

Формально опричной думой руководил служилый князь Федор Трубецкой, младший родич Бельских и Мстиславских. Он попал в опричнину к осени 1570 г. и к маю 1571 г. занял пост первого дворового воеводы, оттеснив Черкасского.

Не позднее лета 1570 г. воеводский чин в опричнине получил известный воевода князь Василий Барбашев-Суздальский, а к весне 1572 г. главой опричной думы стал князь Иван Андреевич Шуйский.

Опричнина начала с казни Горбатого-Суздальского, а закончила тем, что перешла под руководство Шуйского. Цикл замкнулся.

Опричному двору нужен был новый блестящий фасад, и царь постарался пополнить опричную думу представителями самых знатных фамилий России. Все это вовсе не означало, что в опричнине в конечном итоге взяла верх высшая аристократия.

Опричники Таубе и Крузе весьма метко характеризовали последнее опричное правительство, заметив, что при особе царя не осталось никого, кроме отъявленных палачей и молодых ротозеев. Представители высшей титулованной знати, появившиеся в опричнине, принадлежали ко второй категории: в большинстве своем это были люди сравнительно молодые.

После смерти царицы Марии Черкасской Грозный не стал искать жену за рубежом, а велел переписать дворянских девок-невест по всей стране. По окончании переписи опричники свезли в Александровскую слободу примерно 2000 дворянских девок-невест. Смотрины позволили отобрать сначала 24, а затем 12 самых красивых девиц. Выбор царя пал на Марфу Собакину. Как значилось в приговоре Священного собора, «о девицах многу испытанию бывшу, потом же царь надолзе времяни избрал себе невесту, дщерь Василия Собакина». Собакины были незнатными помещиками из-под Коломны.

На свадьбе Марфы с царем ее свахами были жена и дочь Малюты Скуратова, а его дружками — сам Малюта и его зять Борис Годунов. Этот факт дает ключ к истории третьего брака Грозного. Видимо, Малюта сосватал монарху свою родственницу.

Любовные чувства играли ничтожную роль в выборе царской невесты. Терзаемый страхом перед изменой и заговорами, самодержец полагался во всем на советы верного Малюты.

Невеста сразу после обручения 26 июня 1571 г. стала «сохнуть» и, казалось бы, должна была уступить место другим претенденткам. Но Иван, «положа на Бога упование, любо исцелеет», сыграл свадьбу, когда невеста была совсем плоха. Две недели спустя, в первой половине ноября, Марфа умерла.

Скуратову удалось разрешить трудную задачу, которая была никому другому не по плечу. Свадьба с едва живой боярышней состоялась, и Малюта вступил в родство с царской семьей. Это сразу вознесло худородного опричного временщика на недосягаемую высоту. Со временем с ним породнились знатнейшие фамилии. Одна дочь Скуратова стала женой князя Глинского, другая — Дмитрия Шуйского, брата царя Василия Шуйского. Третья дочь стала царицей Марией Годуновой.

Поставив цель, Малюта, как всегда, шел к ней напролом, не стесняя себя в средствах. Будучи верховным шефом смотрин, Скуратов безжалостно убирал с пути всех, кто мешал осуществлению его планов. Когда опричный «маршалк» (ясельничий) Булат Арцыбашев попытался сосватать Ивану IV сестру, его убили, а сестру отдали стрельцам на поругание. Доктора, участвовавшие в смотринах, говорили то, что угодно было опричному временщику.

Прежде чем сыграть свадьбу, Грозный по совету Скуратова позаботился о мерах безопасности. Все иностранцы получили приказ немедленно покинуть Александровскую слободу. Может статься, шеф сыскного ведомства опасался, как бы невеста из-за колдовства, порчи и сглаза не умерла до венчания.

Высшее духовенство особым приговором засвидетельствовало, что третий брак фактически не состоялся, ибо венчанный муж девства невесты «не разрешил».

Официально было объявлено, что царицу извели ядом злые люди из окружения самого государя: «Дьявол воздвиже ближних многих людей враждовати на царицу нашу, еще в девицах сущу… и тако ей отраву злую учиниша». Нетрудно догадаться, из какого источника шел этот слух. Скуратов внушил царю, что жизни членов царской семьи вновь угрожают его недруги — изменники и чародеи. Он вновь выступил спасителем династии. Смерть Марфы помогла Скуратову расправиться с заподозренными «ближними людьми» царя, иначе говоря, со старым опричным руководством.

В Москве толковали, что мать Собакиной передала дочери через одного придворного какие-то травки «для чадородия». Вскрытие гробницы Марфы обнаружило поразительный биологический феномен. Царская невеста лежала в гробу бледная, но как бы живая, не тронутая тлением, несмотря на то что пролежала под землей 360 лет. Достаточно было нескольких минут, чтобы лицо ее почернело и превратилось в прах.