Владлен Сироткин - Зарубежные клондайки России

…Никогда не забуду одной такой беседы в начале декабря 1991 г. в Нью-Йорке. Я только что закончил месячную стажировку в «Вудро Вильсон скул» Принстонского университета и по дороге домой заехал на один-два дня к своей московской знакомой Надежде Адольфовне Иоффе, дочери того самого советского полпреда Адольфа Иоффе, который 27 августа 1918 г. в Берлине подписал первый «пакт Риббентропа – Молотова» (Н.А. Иоффе только что, в 80 с лишним лет, эмигрировала в США по «еврейской визе»).

Во временное пристанище Надежды Иоффе в Бруклине, чтобы пригласить меня на несколько дней в гости, за мной заехал другой эмигрант, внук последнего председателя Государственной думы Олег Михайлович Родзянко, тот самый, жену которого Татьяну в 30-х годах «выкупили» у Сталина родственники. И вот они сидят друг против друга – потомки красных и белых отцов и дедов на одной кухне в чужой стране: один – проживший в США почти всю свою жизнь, другая – приехавшая туда на склоне лет из «первого Отечества мирового пролетариата».

И было невыносимо горько слушать беседу этих двух далеко не молодых людей на чужбине, отец и дед которых каждый по-своему боролись за счастье народов бывшей Российской империи. Они ведь и погибли почти в одно время: Михаил Родзянко умер в Белграде в 1924 г. от побоев группы молодых офицеров-монархистов как «предатель», а Адольф Иоффе застрелился в 1927 г. по официальной версии – в состоянии глубокой депрессии от неизлечимой болезни, по версии дочери – уже предвидя кровавые репрессии Сталина против троцкистов (ее отец был личным другом Л.Д. Троцкого).

И мне тогда подумалось: а стоило ли проливать реки человеческой крови в начале века, чтобы дети и внуки красных и белых к концу его оказались у разбитого корыта? И если невозможно вернуть миллионы загубленных жизней, то нельзя ли попробовать вернуть то, что прадеды и деды этих красных и белых заработали своим тяжелым трудом, но дали разбазарить амбициозным политикам, – народное достояние Отечества?

К 1995 г. чисто исследовательская, разыскная работа в отечественных, зарубежных государственных и частных архивах и собраниях была в основном закончена – в нашем Текущем архиве было собрано солидное досье по золоту и недвижимости за рубежом. Причем не какие-то общие сведения, а конкретные номера счетов, копии расписок, купчие на недвижимость и т.д.

Наступал второй этап – изучение опыта решения аналогичных проблем в других странах: возвращение золотых резервов Албанией и независимыми республиками Балтии в 1992-1993 гг. Индонезией из Японии в послевоенные годы и т.д.

В качестве первой модели мы решили остановиться на Франции. Почему Франция? Да потому, что там с 1955 г. действует целых пять объединений потомков держателей русских ценных бумаг, выпущенных в 1882-1917 гг. в которые входит свыше 500 тыс. человек Национальное объединение защиты интересов держателей русских ценных бумаг (с 1955 г. франц. аббревиатура – GNDPTR); Французская ассоциация держателей русских займов (откололась от GNDPTR в 1994 г. – AFPER); Национальное объединение защиты потомков держателей русских займов (откололось от GNDPTR в 1993 г. – GNDTR); Объединение держателей старых ценных бумаг (откололось от GNDPTR в 1991 г. – GPTR); Национальная ассоциация французских держателей акций недвижимости (ANPEVM), суммарные претензии их превышают 240 млрд. современных франков (или почти 50 млрд. долл. США). Внимательно изучив в 1995-1996 гг. деятельность этих объединений и побывав на отдельных их заседаниях, я пришел к выводу, что не все они равноценны с точки зрения интересующей нас проблемы.

С 1991 г. «головную» ассоциацию (GNDPTR) сотрясают скандалы, дележ портфелей, расколы. К 1994 г. из этой ассоциации выделились три «дочерние» организации. Основная причина неэффективности четырех из пяти объединений – мелкотравчатое провинциальное политиканство: большинство из них возглавляется мелкими лавочниками с северо-востока Франции (Лилль) или юга (предгорья Альп, департамент Юра). Так, бывший президент GNDPTR Эдуард Шампенуа, перебежавший как почетный президент в «раскольническую» GPTR (в молодости – владелец овощной лавки), не вернув из «русских займов» членам обеих ассоциаций ни франка, тем не менее в 1995 г. «выбил» себе престижный «Национальный орден за заслуги».

Многие рядовые члены этих ассоциаций тяготеют к правым, голосуют за Национальный фронт Ле Пена. К иностранцам, попадающим на их сборища, относятся с нескрываемым подозрением, а уж к русским – как к кровным врагам их семейств, как будто бы, скажем, я несу личную ответственность за то, что большевики в 1918 г. отказались платить проценты по «русским займам».

В конце концов выяснилось, что наиболее серьезной является Французская ассоциация держателей русских займов (AFPER – Париж, ул. Лормель, 75), бывший президент которой Жеральд де Дре-Брезе (кстати, потомок казначея Людовика XVI, голосовавшего против смертной казни короля во время Французской революции конца XVIII в.) был вхож во французские «верхи», благодаря чему в марте 1995 г. его ассоциации удалось временно заблокировать открытие филиала Центробанка РФ в Париже, а в феврале того же года через премьера Алена Жюппе (во время его встречи в Москве с премьером Правительства РФ Виктором Черномырдиным) протолкнуть было идею о возможности зачесть в квоту Франции для Международного валютного фонда… долги по «царским займам», висевшие на ельцинской России.

Несколько лет назад ассоциация пригласила в качестве адвоката скандально известного не только во Франции, но и во всем мире «мэтра» Жака Вержеса, защитника «лионского палача» гестаповца Клауса Барбье и красного террориста «Ильича» Карлоса.

Но самое главное, ее исследовательскую группу (нечто вроде нашего Экспертного совета) возглавил пишущий на финансовые темы журналист Жоель Фреймон – на сегодняшний день самый крупный во Франции «спец» по «русским займам».

Помнится, весной 1995 г. я ломал голову над тем, как подступиться к этой любопытной ассоциации. Во Франции с ее, можно сказать, ритуальным, почти мистическим отношением к деньгам нечего и думать о том, чтобы просто так, «с улицы» проникнуть, например, в подвалы «Банк де Франс», где (а я это знаю из рассказа одной из моих студенток в Сорбонне, некогда инвентаризировавшей эти слитки) до сих пор хранятся бруски царского «залогового золота», клейменные славянской вязью. Допуск в эти святая святых может разрешить лишь один из регентов (управляющих) Французского банка, да и то лишь официальному лицу, имеющему полномочия либо от МИД, либо от Минфина РФ. А я – рядовой российский профессор, хотя и приглашенный по трехгодичному контракту для чтения лекций о русской цивилизации в Национальную школу живых восточных языков, одну из пяти «больших школ» при Парижском университете (Сорбонне).