Владлен Сироткин - Зарубежные клондайки России

Впервые публикуемые в сборнике «Коминтерн и идея мировой революции» документы из архива Политбюро ЦК РКП(б) за 1921-1922 гг. отчетливо показывают борьбу доктринеров с прагматиками в большевистской верхушке тех лет.

Скажем, Адольф Иоффе в письме В.И. Ленину 13 февраля 1922 г. по поводу первого европейского «саммита» пишет в духе своей позиции в Брест-Литовске в 1917-1918 гг. («ни мира, ни войны»): «Нельзя упустить такой трибуны, как Генуя, не изложив нашей программы, тем более что мы обязаны делать это в интересах мировой революции».

Иоффе вторит Е.А. Преображенский, соавтор Н.И. Бухарина по настольной книге пролетариев СССР «Азбука коммунизма». В своем письме от 18 октября 1921 г. в ЦК РКП(б) по поводу Генуи он признает, что большевикам нужен от «иностранного капитала широкий товарный кредит Советской власти».

Но добиваться его следует не путем дипломатических переговоров, а через воззвание от имени ИККИ и Профинтерна, СНК РСФСР и ЦК РКП(б) с призывом «к массовому выступлению» европейских пролетариев взять «власть в свои руки „и“ самим осуществить хозяйственный союз с Советской Россией».

Карл Радек, как всегда, скаламбурил: Генуя – «не цыганский торг с надеждой всех обмануть, а крупная политика игры сравнительно открытыми картами». Но при этой «игре» открытыми картами большевикам в Генуе ничего не светит – ни дипломатическое признание, ни кредиты, ни «агитационная трибуна». Что же конкретно предлагал Радек в объемной записке «Генуэзская конференция и задачи РСФСР» 7 марта 1922 г. на имя Ленина и других членов Политбюро, так и осталось непонятным.

Словом, подобными бессодержательными бумагами Радек лишь подтверждал мнение Ленина о том, что исполнительный секретарь ИККИ «совершенно не годится в дипломаты».

Наркоминдел Г.В. Чичерин 25 февраля 1922 г. от имени большевиков-прагматиков ответил этим 10% фанатиков, способных умереть за идею мировой революции, но неспособных жить за нее (вспомним оценку Красина, которую мы приводили выше). «Стоящая перед нами дилемма, – пишет нарком, вспоминая записку Иоффе, – напоминает ту дилемму, которая стояла перед нами в момент Бреста: следует ли нам погибнуть вследствие непримиримости, завещав наши лозунги следующим поколениям, или подписать Брестский договор, т.е. вступить на путь лавирования и отступления?»

По Чичерину, главное – убедить «буржуев» в Генуе, что «наш курс на сделку с капиталом является прочной и длительной системой» и что «мы приглашаем иностранный капитал на долгосрочные концессии, например лет на 60».

Но для этого и большевикам надо пойти на уступки, как предлагает Красин, а именно: выплатить в рассрочку «царские долги» и выплатить компенсацию иностранным собственникам.

В последнем случае Чичерин полностью принимает план Красина о создании в Советской России «грандиозной сверхконцессии» на базе имущества бывших иностранных собственников государств Антанты. В этом случае, отмечал далее нарком, можно было бы выплачивать долги и компенсации «бумажным золотом» – «романовками» и «думками», акциями, царскими векселями и облигациями (как это делалось в отношении Германии по финансовому протоколу 27 августа 1918 г.).

Словом, это и была та самая ПРОГРАММА действий в Генуе и Гааге, якобы на отсутствие которой жаловался Иоффе Ленину и о реальности которой каламбурил Радек, полагая, что Генуя все равно не станет «совещанием об экономическом восстановлении Европы».

По сути, Чичерин, Красин и Раковский действовали в тот период истории, когда Россия еще только начинала поворачиваться к Западу лицом, заново рубить петровское «окно в Европу». Выше мы уже писали, как в 1918-1920 гг. большевики прорубили «эстонскую форточку» через морской порт Ревель (Таллин). Торговый договор с Англией 16 марта 1921 г. Ленин назвал продолжением внешней политики «окошек»: «Нам важно пробивать одно за другим окошко… Благодаря этому договору (с Англией. – Авт.) мы пробили некоторое окошко».

Конечно, с позиций сегодняшнего дня нас интересует не столько история международных экономических отношений 20-х годов СССР и Запада, сколько методика ведения переговоров, их технология, использование различных приемов, и прежде всего Л.Б. Красиным, который, как мы уже отмечали, с мая 1920 г. имел от Ленина «карт-бланш» на единоличное принятие решений без ежеминутного согласования с центром всех сопутствующих факторов.

Вот только некоторые из приемов Красина в 1920-1925 гг.:

1. Использование интересов финансово-промышленных кругов. Миссия Красина в Лондон (он прибыл туда в мае 1920 г. как преемник «уполномоченного НКИД» М.М. Литвинова на полуофициальной основе, но вскоре добился признания своих полномочий как торгпреда РСФСР де-факто) совпала с резким обострением англо-советских отношений из-за войны с Польшей: его официальные отношения с британским МИД были временно «заморожены». Но Красин не опустил руки – он развивал сначала неофициальные, а затем и все более открытые контакты с британскими фирмами (с автозаводами «Слау» о поставке в Советскую Россию 500 автомобилей, с компанией «Маркони» о торговле, с железнодорожной компанией «Бритиш райлуейз» о ремонте русских паровозов и т. д.). Результатом этого зондажа стало создание в октябре 1920 г. первого англо-русского СП АРКОС («All-Russian Cooperative Society»), через которое Москва уже к концу года разместила заказов на 2 млн. ф. ст.

Немудрено, что, когда в ноябре 1920 г. британские власти возобновили торговые переговоры (к тому времени уже случилось «чудо на Висле» – остатки советских войск были отброшены от Варшавы за Минск и 12 октября с Польшей было заключено военное перемирие), «русская делегация, – по словам Красина, – имела за собой довольно сильную группу в английском Сити».

В 1921 г. по схеме АРКОС было учреждено СП «Амторг» в Нью-Йорке.

Аналогичный прием, но в еще более широком – европейском – масштабе, был применен Красиным год спустя, в декабре 1921 г. в Париже (второй «Давосский форум»). Там по собственной инициативе второй раз собралась влиятельная группа банкиров и промышленников со всей Западной Европы. Они продолжали обсуждение плана создания крупного международного консорциума по экономическому восстановлению Европы с обязательным участием в этом процессе Советской России как главного источника сырья. При этом мыслилось, что «мостом» между Западом и Востоком станет Германия.

Неофициально на этом совещании присутствовали британский военный министр Вортигтан-Эванс, германский министр хозяйственного восстановления Вальтер Ратенау и… торгпред Советской России Леонид Красин. За кулисами этой конференции стоял и внимательно наблюдал за ее ходом из Лондона сам британский премьер Д. Ллойд Джордж.