Николай Бондаренко - Консервативный вызов русской культуры - Красный лик

Год назад от нас ушла Татьяна Глушкова. Думаю, даже ее недоброжелатели почувствовали: в литературе русской будет чего-то не хватать. Татьяна Глушкова стала определенным символом красного лика. Таким же символом, как трагически погибший Борис Примеров с его чудной молитвой "Боже, Советскую власть нам верни...", как поздний Николай Тряпкин, воспевший красную державу в качестве единственно возможной для русского народа, как и ныне живущие Юрий Бондарев и Михаил Алексеев. Или даже неистовый Владимир Бушин... Эту законченность красного лика надо воспринимать сегодня прежде всего эстетически, и даже яростные крики Бушина - это отчаянные крики из уходящего великого времени. Плач при отпевании. Есть своя великая красота в гармонии завершенности сталинского ли большого стиля или столь же законченного и завершенного, столь же пронизанного великими идеями красного авангарда двадцатых годов. Для меня есть два абсолютных гения красного авангарда - это Павел Филонов в живописи и Велемир Хлебников в поэзии. Как бы ни присваивали их нынче себе буржуазные дельцы от искусства, имеющий уши да слышит, имеющий глаза да видит: оба этих русских гения национальны по духу и неисправимо красны по идеологии своей. Они - предтечи национал-большевизма.

Такая же великая завершенность видна и в белом лике русского патриотизма. От идеологии до эстетики, от правил игры до своих святынь, своих героев, своих мучеников. Они помнят свой "Лебединый стан", помнят расстрелянного Николая Гумилева. Но Медный всадник или Каменный гость только в поэмах гения способны на движение. Идеологически завершенные монументы не способны к диалогу. И потому неизбежна непримиримость, скажем, певцов белой завершенности Игоря Шафаревича и Ильи Глазунова, Леонида Бородина и Александра Солженицына - к красному лику, ко всем его носителям. Так же неприемлемы были для Татьяны Глушковой и Петра Проскурина, Анатолия Иванова и Феликса Чуева любые оттенки белой идеи... Звучат два мощных русских национальных реквиема об ушедшей державе, и никто не хочет замечать их созвучия. А ведь оно есть: и в героике, и в романтизации своих идей, и даже в одинаковых нормах нравственности. Одни потеряли Бога, но хранили его в душе, в подсознании, строя гигантскую советскую державу. Другие потеряли Державу, отдалились от нее, но в душе оставались такими же отчаянными государственниками. Кто и зачем свел на весь ХХ век их в непримиримом противостоянии? Какой бесовский замысел?

Часто в поездках по центрам русской эмиграции, в Мюнхене и Франкфурте-на-Майне, в Джорданвилле и Монтерее, в Париже и Брюсселе, встречаясь с ветеранами власовского движения, с поседевшими энтээсовцами, бойцами антибольшевизма: такими, как Олег Красовский, Глеб Рар, Григорий Климов, Николай Рутченко, Аркадий Столыпин, Абдурахман Авторханов, Николай Моршен, Петр Будзилович, - я поражался сходству их консервативного сознания, их традиционализма в эстетике, в морали, в быту с подобным же консервативным сознанием наших красных отцов. Да и третья, либерально-космополитическая эмиграция к ним отнеслась так же враждебно, как к каким-нибудь нашим Семену Бабаевскому и Ивану Шевцову. Впрочем, и они расхристанных шестидесятников критиковали в своих изданиях не хуже "Нашего современника". И как восторженно все они, эти русские власовцы, энтээсовцы и потомки белогвардейцев, принимали писателей русского национального направления в их знаменитой поездке в начале девяностых годов по Америке?! Казалось бы, вот оно, произошло - национальная Россия встретилась, красные и белые державники соединились... Станислав Куняев и Виктор Лихоносов, Леонид Бородин и Павел Горелов, Светлана Селиванова и Эрнст Сафонов, Олег Михайлов, - пожалуй, за исключением Куняева, все вполне умеренные просвещенные патриоты, кто красного, кто белого толка. Иные даже с либеральной прокладочкой, но прозванные в американской либеральной прессе грозно: "десант советских нацистов в Вашингтоне". Как радостно принимали их постаревшие белогвардейцы... Прошло года два - и русская национальная эмиграция отвернулась от нашего патриотического движения. Да и сама эта дружная команда писателей разошлась по разным патриотическим непримиримым группировкам.

А ведь совпадало практически все в их программах. Кроме отношения к красной идее у одних, к белой идее у других. Не было понимания, да и до сих пор нет, что оба этих лика уже навсегда остались красивыми монументами трагической истории России. Еще живые наследники их идей до удивления схожи в нравственном максимализме, в жертвенном отношении к России, в следовании традициям великой русской культуры. И так же тотально, с истинно русским максимализмом, непримиримы друг к другу.

Я, как давний и законченный эстет, давно и искренне любуюсь классической завершенностью их ликов. С детства люблю классическую законченность звука, цвета, жеста, поступка, деяния. Мне понятен недавний неизбежный выход высоко уважаемого Игоря Ростиславовича Шафаревича из редколлегии "Нашего современника", понятна максималистская непримиримость моего давнего друга Леонида Бородина к любым поползновениям в красноту, я вижу царственную гармонию у Ильи Глазунова... Я понимал неизбежность ожесточенной публицистики Татьяны Глушковой и Сергея Кара-Мурзы, предугадываю воинственную реакцию Владимира Бушина. Как языческие воины древности, они не хотят покидать свои священные камни красного лика...

Но у русского патриотизма всегда был и есть третий лик - текучий живой русский лик приспособления к своему меняющемуся народу. Приспособления не к власти, не к материальному бытию, а к текучему лику самого русского народа. Как писал Юрий Кузнецов о России: "Ты меняла свои имена, / Но текучей души не меняла...". Живой лик - значит, перетекающий из чего-то во что-то, значит, как всякий живой человек, оставляющий за собой и грязное белье, и грязную посуду,

и, извините, даже грязные экскременты. Живой человек, живой народ, живое государство - с грязью и несовершенством. Только завершенность чиста и совершенна в своей красоте. Хотя и белый мрамор или красный гранит завершенных памятников завершенным идеям тоже требуют чистки время от времени. Что же говорить о живом, меняющемся лике патриотизма, искренне пытающемся помочь сегодня своему же народу?! Я сразу и решительно отбрасываю всех довольно многочисленных квазипатриотов, текущих за своей корыстью или за своим спонсором. Но такие есть и внутри завершенных ликов. Пытаюсь разобраться в целях и задачах текучего лика патриотизма.

Конечно, могли бы все как один умереть за белое дело в гражданскую войну. И не было бы ни России, ни русской культуры, ни "Белой гвардии", ни "Тихого Дона".