Николай Бондаренко - Консервативный вызов русской культуры - Русский лик

В. Р. Центр у нас делает сегодня все для того, чтобы Сибирь отделилась от России. Разумеется, и в самой Сибири есть сепаратистские настроения. Но они не настолько сильны. Если центр будет своими налогами давить по-прежнему, тогда сибиряки будут искать спасения в чем угодно. Просто заставят куда-то уходить. Заставят Бурятию мечтать опять о великой Бурятии, о соединении с Монголией. Предостаточно партий с сепаратистскими настроениями. Но они не имеют большого веса. К ним относятся не то что скептически, а даже недружелюбно. Но они, эти партии, действуют, а настроение у народа можно очень быстро измениться, как показывает история. Не случайно уже один американский сенатор предлагает купить у Ельцина Сибирь. Даже цену называет. Называет территории, которые могут отойти к Америке. Проверяются, обкатываются самые сумасбродные идеи. Происходят страшные вещи по распродаже Сибири. В Москве это не так видно. Тут тоже все продается, но бешенство самого города прикрывает все другое. В Сибири распродажа заметнее. Когда распродается Братск, когда распродается самое большое месторождение золота в Бодайбинском районе - это же видно все. Пять алюминиевых заводов по Сибири продано...

РАСПУТИНСКАЯ ПОСТУПЬ

В нынешнем распылении России вся официальная имперская элита оказалась в пособниках дьявола, оказалась в должности распылителей. Россию распыляли генеральные секретари ЦК КПСС и руководители грозной госбезопасности, министры обороны и гении оборонки. Все те, кто давно порвал со Святой Русью, кто презирал Православие и древнее славянство, кто продолжал традиции Петра Великого и европеизации России, кто был сторонником европейского Просвещения и санкт-петербургской имперскости, - оказались разрушителями Великой Державы. Все западники: из ЦК КПСС и из НТС, из Союза писателей СССР и из диссидентствующей "другой литературы", - вместе дружно ликвидировали Третий Рим.

Парадоксально, но защитниками имперского государства стали вечно подпольные защитники Святой Руси. Что им до Николая Второго и Брежнева? Какое им дело до мирового пространства и великодержавной геополитики? Им не нужна была ни Прибалтика, ни Афганистан, они презирали петербургскую знать и московскую цекашно-гэбэшную челядь.

Но именно они из своих вологодских коровников и иркутских леспромхозов оказались нынче последними государственниками России. Сакральными государственниками. Оказалось, что "недаром мерещится Мекка / Олонецкой серой избе" (Николай Клюев). Оказалось, что истинная подпольная Русь, столетиями живущая параллельно в своем граде Китеже, в экстремальные моменты каждый раз становится на пути западного Молоха и по-матерински мягко, но решительно выдвигает свою национальную альтернативу пришествию разрушителей...

Эта подлинная, подземная Русь незримо и решительно перестроила петровскую космополитическую схему на свой национальный лад. Она также незримо обволакивала всю ленинскую гвардию интернационалистов своим керженским духом и из индустриальных кирпичей сталинских пятилеток выстраивала свое Беловодье. Избяной Рай вполне резонно давал направление главного удара в секретных планах ядерного противостояния. Парадоксально: во главе всегда и везде в России были представители официально-космополитической ветви власти, но сакральная незримая печать подземной Руси определяет, пожалуй, все главные события ХХ века.

Валентин Распутин оказывается настоящим пророком этой подземной Руси. Его пессимизм, его тоска по утраченному становится гораздо более мощным импульсом к возврату утраченного, чем все призывы Жириновского к омовению сапог в Индийском океане. Тоска по Беловодью - самый верный путь к обретению Беловодья. Распутинская погорельщина находит отклик в каждой русской душе, даже давно лишенной национального самосознания.

Он - мягче воска, он - тише монаха-молчальника, он - скромнее и неприметнее застенчивого провинциального гостя, но распутинская поступь уже десятилетия определяет нашу русскую культуру. Нам всем нужен Распутин с его непосредственностью настоящего пророка.

Пишет он или не пишет - это уже сегодня не важно. Христианство у Распутина такое древнее, что все пронизано языческими мотивами. Как в кельтской цивилизации, духовно опирающейся на пять священных деревьев, так и в сакральной матерой Руси он опирается на свой "царский листвень", на дерево-символ, которое не одолеть никаким бензопилам, никаким бичам и советским опричникам.

Я помню, как Андрей Борисов, прекрасный якутский режиссер, устраивал пожар во МХАТе, поджигая этот распутинский листвень. Все погорело, листвень остался.

Это к спору о символах подлинной империи. "Буран", как советское чучело для детей, стоит в Парке культуры в Москве. Байконур запродан американцам, советские ракетчики-изобретатели уже строят новые поколения ракет на американских полигонах, все имперские пропагандисты, от Евтушенко до Айтматова, сменили империю и облепили статую Свободы. В решительную минуту к пульту управления обороной России готовы подойти лишь сакральные бородачи из казачьего войска атамана Филина или эзотерические Богодулы, выползшие из северных лагерей.

Валентину Распутину - шестьдесят лет. Счастлив он или нет в своей жизни? Он всю жизнь боролся за свой листвень, за свой очаг, за печное счастье, а его - наперекор ему - втаскивали во все имперские затеи, к пятидесятилетию присваивали звание Героя Социалистического Труда, из байкальской тиши вытягивали на пышный банкет в имперском зале. Он был пророком китежской Руси, его старухи белят печь даже накануне общего пожара, ибо это не просто печь, а крестьянский Храм, эзотерическое божество из глубин Руси, а официозная суперконформистская власть навязывала ему позолоту премий, званий и наград. Пользуясь его деликатностью, его почти насильно втягивали в десятки редколлегий, в десятки советов и президиумов. Ему бы остаться в редколлегии "Нашего современника" - своего коренного журнала, а ото всех других резко отказаться, но шлейф тянется и тянется. Вот только что в совершенно новом журнале "Мир Севера" он как член редколлегии соседствует с приветственным словом президента Ельцина. Небось, Валентин Григорьевич и не догадывается о таком соседстве. Его втягивает в свои игры как системная власть, так и системная оппозиция. Вот уже скоро Строев сольется в объятиях с Черномырдиным и Зюгановым, и в их строго очерченный системный круг попадает Валентин Распутин. Его делала системным советская власть: лауреатом абсолютно всех премий, Героем, секретарем и прочая. Его делала системным и антисоветская власть: он сидел на совещаниях у Лужкова, был членом президентского совета у Горбачева...