Николай Бондаренко - Консервативный вызов русской культуры - Русский лик

Дмитрий Балашов отдал и на этот раз свой голос правде. Как пишет в небольшой вступительной статье В.Д.Янин: "Достоверность повествования Дмитрия Балашова зиждется на сочетании несомненного художественного таланта автора и пытливого ученого. Известный фольклорист, знаток народного быта, Дмитрий Балашов тщательно исследовал все источники по истории Новгорода письменные и археологические. Он в курсе старых и новых концепций русской истории, анализ которых дает основу его собственного видения прошлого, нигде не вступающего в противоречие с известными сегодня русскими древностями". И дальше замечает очень точно: "Она (книга. - В.Б.) может показаться произведением совершенно нового жанра. Ее действительными героями оказываются не те вполне конкретные люди, которые действуют, размышляют, страдают, радуются, говорят в романе, а представленные этими людьми исторические категории: Новгород, Москва, боярство, ремесленники, холопы, крестьяне, церковь, искусство. Однако необычность жанра книги сродни обычности древнейшего жанра русской литературы - летописания, в котором главным героем является сам процесс исторического развития".

И потому он видит субъективно неприятные черты характера Ивана III, и видит всесильное, не такое уж доброе торговое могущество Марфы Борецкой. Не случайно один из новгородских бояр в начале романа говорит, что "Марфа уже и все Белое море под себя забрала. Торопитце!".

Да, сумела Марфа в какой-то момент оказаться выше своих эгоистических интересов, отдать спасению народа все: себя, детей, имущество свое, как испокон веку поступали лучшие русские люди. Потому и осталась в памяти народной. Но, как и другой более поздний любимый герой Дмитрия Балашова, Михаил Тверской, Марфа Борецкая - фигура заведомо трагическая. Так опять историк вступает в спор с художником. И Михаил Тверской, и Марфа Борецкая, при всей их субъективной притягательности, личном мужестве, высокой нравственности, недюжинном таланте, - были не нужны по объективным закономерностям своей эпохи, оказались или героями преждевременными, как Михаил Тверской, или сторонниками тупиковой, заранее обреченной на поражение сепаратистской идеи развития Руси.

Роман "Марфа-посадница" посвящен одному из важнейших событий русской истории - подчинению Новгорода великокняжеской власти, включению вечевой республики в жесткую централизованную систему Московской Руси.

Автор в подробностях доносит до читателя быт древнего города, его язык, детали одежды, оружия. Он словно бы сам побывал на улицах Нова Города, встречался с Борецкой, хаживал по всем пяти его концам.

Прекрасно передано в этих двух книгах настроение народа перед битвами: одно - перед сражением с иноземцами, другое - неуверенное, а то и скептическое - перед битвой с московским воинством. И пусть новгородцы больше пугали Москву сближением с Литвой, чем действительно с ней объединялись, а москвичи шли на Новгород, как правило, с татарской конницей, но чувствовалось уже ко времени княжения Ивана III - сила и мощь за Москвой.

Балашов не скрывает драматизма событий тех лет, и хотя симпатии его больше на стороне Борецкой, в романе видна обреченность ее дела. Уже на исходе могущество Великого Новгорода, как ржавчина, разъела его аристократическая знать. И гложет многих новгородцев мысль: чем каждому боярину кланяться, не лучше ли одному московскому князю?

Дмитрий Балашов блестяще передает умонастроения простолюдинов, умеет из небольших эпизодов, бытовых сценок вылепить картину мгновенного состояния народа, показать его решающее значение в событиях истории.

Марфа Борецкая, пожалуй, наиболее полно показана в литературе именно Балашовым. И пусть нас не смущают громкие имена писателей, ранее обращавшихся к ее образу,- Н.Карамзина, М.Погодина... Дело не в том, кто из них талантливее, и не в том, имеем ли мы право сравнивать Балашова с самим Карамзиным. Разные были цели у писателей. Идеализация новгородской вольницы поэтами-декабристами, романтическая приподнятость ее образа в произведениях Карамзина и Погодина не имеют ничего общего с подлинной жизнью исторического персонажа - вдовы новгородского посадника Борецкого Марфы, богатейшей представительницы аристократической знати вечевой республики. Дмитрий Балашов воссоздает ее образ на основе всей сохранившейся документации того времени. Не боится показать самый противоречивый клубок проблем могущественной северной республики. Прекрасно понимая цену новгородским вольностям, свободному слову, чувству собственного достоинства любого горожанина, духовной мысли (не случайно все ереси в ХIV-ХV веках шли из Новгорода), он видит необходимость подчинения Новгорода Москве любым, даже самым жестоким путем. Без Новгорода Москва не чувствовала бы себя настоящей столицей Руси, и Россия не стала бы Россией. Не надо забывать, что речь идет не об одном городе, сколь бы крупным он ни был, а о настоящем автономном государстве: от Югорского камня и до Груманта, от Ладоги и до Старой Руси простирались владения вечевого колокола. Не только меч, но и кошель олицетворяли город, входивший в Ганзейский союз. Задолго до того, как Петр I "прорубил окно в Европу", новгородцы вырубили туда целую дверь. Вся Европа перебывала на торговых рядах северного центра Руси, богатейшего ее центра.

Нет, отказавшись от решения стать объединителем Руси, он, Великий Новгород, неизбежно должен был подчиниться другому ее центру - будь то Тверь или Москва.

Дмитрий Балашов в романе "Марфа-посадница" показывает народ истинным творцом истории, и когда военное счастье в столкновении с Москвой отворачивается от Марфы и ее сподвижников, читатель вдруг видит, что дело не в количественном перевесе московского войска и татарской конницы - его не было, а в недоверии народа к новгородской верхушке. В "Марфе-посаднице" нашли отражение сложные противоречивые процессы распада когда-то могучей республики. Потерявшие веру в себя, исчерпавшие до дна свою пассионарность, активность, новгородцы не смогли противостоять Москве при всей самоотверженности отдельных защитников.

Как видит читатель уже по первым книгам Балашова, перед нами не картинки из жизни наших предков, а философская концепция истории, нравственная концепция мира. Смысл деяний Марфы-посадницы, Даниила Московского или Михаила Тверского постигается через осмысление исторического пути народа. Конечно, личность влияет на историю, и нравственность того или иного конкретного исторического героя оказывает влияние на движение государства, то замедляя его развитие или отбрасывая его назад, то ускоряя полет стрелы времени. Пишет Дмитрий Балашов: "Да не скажем никогда, что история идет по путям, ей одной ведомым! История - это наша жизнь, и делаем ее мы. Все скопом, соборно. Всем народом творим, и каждый в особину тоже, всей жизнью своей, постоянно и незаметно. Но бывает также у каждого и свой час выбора пути, от коего потом будет зависеть и его судьба малая, и большая судьба России. Не пропустите час этот!"