Михаил Стеблин-Каменский - Происхождение поэзии скальдов

Восхвалять и хулить было, по-видимому, основной функцией поэта в Ирландии с древнейших времен. В Cenchus Моr, древней книге ирландских законов, говорится: «До прихода Патрика (т. е. до христианизации) только трем разрядам людей разрешалось говорить публично в Эрине, историку – повествовать о событиях и рассказывать истории, поэту – восхвалять и хулить и судье – произносить приговор» (24). Еще древнее подобные же свидетельства античных авторов о кельтских поэтах. Так, Диодор говорит о «лирических поэтах, которых называют бардами. В сопровождении инструментов, похожих на лиры, они поют хвалу одним, сатиру на других» (25).

Вряд ли есть необходимость предполагать влияние, как это делал Бугге (26), для того, чтобы объяснить господство этих исконных жанров не только у скальдов, но и у ирландских личных поэтов. Как было показано выше, в панегирической и тому подобной поэзии и должно было развиваться авторское самосознание, т. е. личная поэзия. Хвалебная песнь и родственные ей жанры и должны были господствовать в древнейшей личной поэзии.

В древнейшей ирландской личной поэзии очень сильны пережитки магической функции слова. Ирландская традиция приписывает древнейшим поэтам способность сочинять хулительные стихи, которые причиняли физический ущерб, вызывали бедствия, убивали и т. д. (27). Произведения, приписываемые полумифическому первому ирландскому поэту – Амергину, похожи скорее на заклинания, чем на поэмы. В изданных Турнайзеном древнеирландских трактатах по стихосложению рассказывается, что в течение одного года из лет долголетней учебы, которую должен был пройти поэт, последний изучал заклинания, имеющие целью обнаружение вора, обеспечение долголетия, предотвращение разного рода несчастий и т. п. Ирландский филид был окружен ореолом мудреца, пророка, волшебника. Он вызывал страх и уважение. В представлении современников он был существом сверхчеловеческим. Его функции едва ли даже возможно точно определить в терминах современного языка, так как поэзия на этом этапе ее развития вообще характеризуется функциональным синкретизмом, нечеткой отдифференцированностью ее функций. Отсюда и высокое положение филида, который был не только поэтом, но и магом, пророком, королевским советником, судьей, мудрецом, хранителем традиции. Все это имеет аналогии и у древнейших скальдов. Все это неизбежно на ранних этапах развития личной поэзии.

Наконец, подобно поэзии скальдов, творчество древнеирландских поэтов характеризуется необыкновенной гипертрофированностью формы. «Форма кельтской поэзии, – говорил еще основоположник кельтской филологии Иоганн Каспар Цойсс, – по-видимому, более вычурна, чем поэтическая форма любого другого народа, и даже более вычурна в древнейших стихотворениях, чем в более современных» (28). «Изощренность системы, которую они (т. е. ирландцы) выработали, необыкновенная сложность правил, субтильность и замысловатость их поэтического кодекса изумительны», – говорит Хайд, сравнивая это архаическое искусство с английской поэзией нового времени и удивляясь, что английские поэты еще в XVI веке проявляли пренебрежение к стихотворной технике, «в котором не провинился бы последний ирландский бард при самом захудалом ирландском вожде» (29). Но он потому и не провинился бы в этом, можно было бы возразить Хайду, что стоял на много более примитивной ступени культурного развития.

Древнеирландское стихосложение характеризуется необыкновенным изобилием и вычурностью внешнего орнамента. В нем и конечная рифма, и аллитерация, и конечно – средняя рифма (т. е. рифмовка конца одного стиха с серединой другого). При этом рифмуются не тождественные звуки, а звуки тождественного типа (глухие смычные между собой, звонкие смычные, плавные и т. д.). Аллитерация применялась очень обильно и согласно строгим правилам (хотя, в противоположность древнегерманскому стихосложению, организующей роли в ритмической структуре стиха она не играла). Излюблены были разные турдефорсы, например, постановка того же слова в конце одной строфы и в начале следующей (так наз. conachlonn) или рифмовка односложного слова с двухсложным (так наз. aird-rinn), и т. п. Существовало множество замысловатых и совершенно самобытных терминов поэтики. Но при этом характерно, что, несмотря на очевидное общее сходство древнеирландской поэтики с вычурной поэтикой скальдов, никаких совпадений в частностях и деталях, точно так же как и в терминах, не обнаруживается.

Формальная гипертрофированность имела несомненно место в ирландской личной поэзии еще в глубокой древности, по-видимому и до введения письменности в Ирландии (которое не поддается точной датировке). Есть, впрочем, основания предполагать, что и после того, как письменность стала применяться в Ирландии, стихи продолжали бытовать в устной традиции, подобно тому, как это имело место, согласно известному свидетельству Цезаря, в отношении стихов, которые заучивались в друидических школах в Галлии, – школах, являющих очевидную аналогию ирландским школам филидов и бардов.

О том, насколько далеко заходила гипертрофия формы у древнеирландских поэтов, лучше всего свидетельствует тот факт, что поэтическому искусству надо было учиться в специальной школе в продолжение длительного срока (7 или 12 лет или даже больше), причем для того, чтобы достичь высшего поэтического звания (ollamh), надо было, помимо прочего, знать свыше пятидесяти стихотворных размеров. Примеры огромного количества размеров действительно приводятся в древнеирландских текстах. Курьезным проявлением формальной гипертрофии является и то, что определенные размеры были закреплены за определенными рангами поэтов, которые не имели права сочинять в чужих размерах. Изучался в школах и специальный «поэтический язык» (Bearia Feine), непонятный непосвященным. Согласно традиции, лишение поэта функции судьи (т. е. разделение их функций) именно потому и произошло (чуть ли не еще до нашей эры), что язык поэтов был настолько замысловат, что непосвященные его не понимали.

Все эти проявления варварской гипертрофии формы были естественным следствием неполноценного авторства, неизбежного в архаичной личной поэзии.

Согласно предположению Бугге, черты сходства древнескандинавской культуры с древнеирландской – следствие связей, сложившихся в эпоху викингов между Скандинавией и Ирландией. Однако гораздо более правдоподобным представляется обратное: быстрое установление связей между скандинавами и ирландцами в эпоху викингов (несмотря на различие в языке) – следствие значительного стадиального сходства между столкнувшимися в эту эпоху культурами.

Таким образом, не сходство – результат влияния, как это представляется при поверхностном рассмотрении явлений, но наоборот, влияние – результат сходства, как это и вытекает из факта социальной обусловленности литературных явлений.