Иосиф Флавий - Иудейские древности

6. Когда Давид узнал об убиении Авеннира, он искренне опечалился и, воздев правую руку к небу, громким голосом поклялся перед всеми, что он не виновен в умерщвлении Авеннира, который пал не по его приказанию или желанию. При этом Давид изрек страшные проклятия на убийцу и грозил привлечь весь дом убийцы и его товарищей и соучастников к ответу за убитого, потому что царю хотелось доказать свою невинность в деле нарушения той клятвы, которую он недавно дал Авенниру в том, что будет его верным другом. Ввиду этого Давид предписал всему народу траур по убитому, [приказал] почтить его, разорвав одежды и облачив себя в мешки. Этим способом народ должен был почтить убитого во время похорон, открывая процессию. Сам же царь следовал со старейшинами и начальствующими лицами за гробом, ударяя себя с плачем в грудь и тем показывая, как он любил покойного при жизни и как он опечален его смертью, которая совершилась, конечно, без его ведома и помимо его желания. Торжественно похоронив Авеннира в Хевроне и сочинив на его смерть элегические гимны, царь первый стал у его могилы и начал свою похоронную песню, чем дал знак всем остальным последовать его примеру. И такое горе причинила Давиду смерть Авеннира, что он, несмотря на просьбы друзей своих, не только отказался от пищи, но и поклялся до заката солнца не прикасаться ни к чему. Поведение Давида сразу расположило к нему народную массу, потому что те, которые любили Авеннира, с удовольствием видели, какую честь царь воздает покойному и как он остается верен ему, удостаивая его, как близкого родственника и друга, пышных похорон, а не предавая его земле кое-как и на скорую руку, чем бы он доказал лишь свое неприязненное отношение к убитому. Остальная же масса народа радовалась мягкому и доброму сердцу Давида, потому что всякий, видя отношение царя к смерти Авеннира, мог рассчитывать на то, что он удостоился бы сам такого же любвеобильного отношения, если бы был в подобном положении, как Авеннир. Таким образом Давид снискал себе всеобщее расположение и совершенно избавил себя от всякого подозрения относительно участия в убиении Авеннира. Вместе с тем он выяснил народу, какую печаль причиняет ему кончина столь славного мужа и сколь велика потеря евреев, лишившихся теперь человека, который был бы во время военных действий в состоянии поддержать и спасти их своими отличными советами и своей необычайной физической силой. «Но, – сказал царь, – Господь Бог, заботящийся обо всем, не оставит его смерти без возмездия. Вам, конечно, известно, что я не в состоянии ничего предпринять против сыновей Саруйи, Иоава и Авессея, которые могущественнее меня. Но Предвечный воздаст им должное за их дерзкое преступление».

Таким образом покончил жизнь свою Авеннир [625].

1 Когда сын Саулов, Иевосф, узнал о смерти Авеннира, он страшно опечалился, потеряв столь близкого родственника и человека, доставившего ему царский престол, и не знал пределов скорби и плача. Впрочем, ему самому не было суждено намного пережить его, потому что он пал жертвой коварства сыновей Иереммона, Ванасфа и Фанна. Происходя из родовитой семьи, принадлежавшей к колену Веньяминову, и рассчитывая за убийство Иевосфа получить от Давида значительную награду в виде назначения на места полководцев или на какую-нибудь другую ответственную и важную должность, эти юноши, найдя однажды Иевосфа погруженным в послеобеденный сон и одного, так как стража удалилась, а привратница, утомленная своей обязанностью и сильной жарой, впала в сон, пробрались в спальню сына Саулова и убили его. Затем они отрубили ему голову и пустились в путь, спасаясь в продолжение целых суток от ожидавшего их наказания, к тому, от которого рассчитывали получить благодарность и где думали найти безопасное убежище. Прибыв в Хеврон, они показали Давиду голову Иевосфа и стали хвалиться тем, как они преданы Давиду и как умертвили врага и соперника его. Однако Давид отнесся к этому делу совершенно не так, как они надеялись, и сказал: «Злодеи, вас скоро постигнет наказание! Разве вы не знаете, как я отплатил убийце Саула, принесшему мне золотую его корону, хотя он этим убийством оказал услугу самому Саулу, не пожелавшему попасть в руки врагов? Или, быть может, вы подумали, что я изменился, уже не тот, что прежде, и буду благодарен и признателен злодеям и цареубийцам, которые дерзнули убить в его собственной спальне человека достойного и никому никогда не причинившего зла, но относившегося к вам с особенным расположением и оказывавшего вам всевозможный почет? Поэтому вы подвергнетесь заслуженному наказанию не только ради него, но и за то, что могли рассчитывать, будто я буду доволен умерщвлением Иевосфа. Вы не могли совершить большего осквернения моего доброго имени, как именно таким предположением» После этого Давид велел их пытать всевозможными пытками до смерти, а голову Иевосфа он похоронил со всеми подобающими почестями в могиле Авеннира.

2. После того как эти юноши умерли таким образом, все начальствующие над еврейским народом лица, военачальники и тысяцкие, явились к Давиду в Хеврон и предоставили себя в распоряжение царя, напомнив о своей ему преданности еще при жизни Саула и указав на то, как они почитали его, когда он достиг звания хилиарха [626]. При этом они подчеркнули свою всегдашнюю ему преданность, потому что как Давид, так и сыновья его были рукоположены по повелению Предвечного через пророка Самуила в цари и потому что Господь Бог даровал Давиду после войн с филистимлянами спасти от гибели всю страну еврейскую. Царь с удовольствием принял эти выражения их верноподданнической любви к нему, просил их не изменять своего на этот счет взгляда (им не придется в этом раскаиваться) и, угостив их блестящим пиром, отпустил с тем, чтобы они привели к нему весь народ. И действительно, вскоре из колена Иудова пришло 6800 тяжеловооруженных щитами и копьями (они раньше оставались верными сыну Саула и не примкнули к прочим представителям колена Иудова, которые во всей своей совокупности уже признали Давида царем); из колена Симеонова пришло 7000 человек, из Левина – 4700 с Иодамом во главе. К ним примкнул также первосвященник Цадок с двадцатью двумя родственными вождями. Из колена Веньяминова явилось лишь 4000 воинов, потому что колено это еще колебалось в своем решении окончательно примкнуть к Давиду, ожидая, что царем выступит кто-либо из родни Саула; из колена Ефремова – 20 800 самых храбрых и сильных людей; из колена Иссахарова – 200 предсказателей будущего и 20000 тяжеловооруженных воинов; из половины колена Манассиева – 18 000 отборных ратников, а из Завулонова – 50 000 отличных солдат, потому что одно это колено перешло на сторону Давида во всей своей совокупности. Все эти воины были так же вооружены, как и представители колена Гадова. Из колена Неффалимова явилась тысяча выдающихся и пользовавшихся почетом предводителей, вооруженных щитами и дротиками. За ними шло все бессчетное число членов колена. Из колена Данова прибыло 27 600 отборных воинов, из Асирова – 40 000, а из тех двух колен, которые занимали местность по другую сторону Иордана, равно как из остальной части колена Манассиева, – 120000 людей, оружие которых составляли щит, копье, шлем и меч. Представители прочих колен имели также мечи.