Иосиф Флавий - Иудейские древности

8. У обеих сестер было по служанке, которых отдал за ними отец их: у Лии – Зелфа, у Рахили же – Валла. Впрочем, то были не рабыни, но лишь служащие. Лию очень огорчала любовь мужа ее к сестре; и вот в надежде заслужить его расположение, если родит ему детей, она постоянно молилась о том Господу Богу. Когда же у нее родился мальчик и муж ее, вследствие того, стал относиться к ней ласковее, она назвала сына своего Рувилом, так как он был ей дарован Господом Богом из сострадания; последнее именно и обозначается этим именем. С течением времени у нее родилось еще трое других сыновей: Симеон (это имя означает, что Господь Бог стал внимать ее мольбам), затем Леви, т. е. способный скреплять узы, а за ним Иуда, имя которого означает «благодарность». Между тем Рахиль, боясь, как бы отношения ее не изменились к мужу, благодаря плодородию сестры своей, убедила Иакова соединиться с ее служанкою Валлою. От последней родился ребенок, именем Дан (что, по мнению некоторых, значит по гречески Феокрит, т. е. «Божие решение»), а за ним Нефталим, т. е. такой, который не поддается ни на какую хитрость, ввиду того, что здесь была пущена в ход уловка относительно плодородия сестры. Впрочем, такую же уловку применила и Лия, для того чтобы противодействовать проискам сестры своей: потому и она привела к соединению с мужем свою служанку. И вот от Зелфы родился сын Гад (т. е. «случай»), а за ним Асир, т. е. «счастливый», вследствие того что он способствовал благополучию Лии. Когда же [однажды] старший из сыновей Лии, Рувил, принес матери своей яблоки мандрагоры [164]и Рахиль увидала это, то она стала просить [сестру] отдать их ей, потому что ей весьма хотелось отведать их. Лия отказала ей в этом, и когда привела в виде причины отказа то соображение, что та лишит ее расположения мужа, Рахиль успокоила сестру тем, что сказала, что уступит ей на эту ночь мужа, когда он явится к ней в тот вечер для сна. Так как Рахиль отказалась от объятий, Иаков спал, в угоду Рахили, у Лии. И вот у последней опять родились дети: Иссахар, т. е. «полученный взамен воздаяния», Завулон, т. е. «залог расположения к ней», и дочь Дина. Немного спустя и у Рахили родился сын Иосиф, что означает «увеличение будущего» [165].

9. Все это время, т. е. в продолжение двадцати лет, Иаков служил пастухом у своего тестя. По истечении этого срока он решил забрать своих жен и вернуться к себе домой; а так как тесть не соглашался на это, то он задумал сделать это тайком. Поэтому Иаков стал спрашивать у жен своих, какого они мнения о переселении. Когда последние вполне на это согласились, то Рахиль захватила с собою также изображение божеств, почитать которые, как домашних богов, было [там] в обычае [166], и бежала вместе с сестрой, со своими детьми, а вместе с ними бежали также и служанки со своими сыновьями и со всем их имуществом, какое было у них. Иаков угнал, без ведома Лавана, также половину стад. Рахиль же для того захватила с собою изображения богов (презирать которых научил ее Иаков), чтобы, если бы их во время преследования настиг отец ее, она могла иметь при них убежище и легче склонить его к прощению [167].

10. Узнав на третий день о бегстве Иакова и дочерей, Лаван в страшном гневе со значительной ратью бросился за ними в погоню. Лишь на седьмой день он настиг их, в то время как они расположились для отдыха на одном холме. Однако он спокойно воздержался от нападения, так как был вечер. Ночью же Господь Бог послал ему сновидение, в котором советовал взять к себе обратно зятя и дочерей, отнестись к ним мягко и не подвергать их никакому насилию; напротив. Он советовал ему заключить союз с Иаковом, так как Он, Господь, окажет ему Свою поддержку, если бы Лаван, презрительно отнесясь к малочисленности людей Иакова, вздумал вступить с ним в бой. Ввиду такого заявления Господа Бога, Лаван с наступлением дня пригласил Иакова для мирных переговоров и сообщил ему при этом о сновидении. Когда Иаков, доверившись этому, явился к Лавану, последний начал упрекать его, указывая на то, как он принял его, когда тот явился к нему бедным и лишенным всего необходимого, и как он без всякой зависти отнесся к увеличению его имущества. «В расчете, что таким образом усилится твое расположение ко всем нам, я отдал тебе в жены дочерей моих. Ты же, не обратив внимания ни на свою мать, ни на близкое родство, в котором ты состоишь со мною, не постыдясь ни жен своих, ни детей, дедом которых я являюсь, обошелся со мною, как с врагом, похитил мое имущество, побудил дочерей моих к бегству от отца и ушел, украв и унеся с собою родные божества, высокочтимые моими предками и пользовавшиеся и с моей стороны немалым почитанием. Следовательно, ты поступил так, как не поступает даже неприятель по отношению к врагу своему, ты, мой родственник, сын моей сестры, муж моих дочерей, бывший гостем и домочадцем моим». На эти слова Лавана Иаков привел в свое оправдание, что любовь к родине внушил Господь Бог не ему одному, но всем людям и что вполне естественно было его стремление вернуться туда после такого продолжительного промежутка времени. «Что же касается неправильного присвоения с моей стороны твоего имущества, в чем ты меня обвиняешь, – продолжал он, – то ты сам при другом (менее пристрастном) суде явился бы виновным: ведь в то время как тебе бы следовало чувствовать к нам благодарность за то, что мы сберегли и умножили твое имущество, разве ты не грешишь относительно истины, упрекая меня в том, что мы взяли себе из этого имущества небольшую долю? Что же касается дочерей твоих, то знай, что они последовали за мною не потому, что я коварно подбил их покинуть тебя, но по собственному влечению, которое ведь и вполне уместно у замужних женщин относительно мужей своих. Впрочем, они следуют за мною не столько ради меня, сколько из-за детей своих». Это сказал [Лавану] Иаков в оправдание свое от взведенного на него обвинения в неблагопристойности, а затем обратился сам к обвинению Лавана в том, что последний, несмотря на то что он брат его матери и выдал за него замуж своих дочерей, притеснял его всевозможными затруднениями в продолжение целых двадцати лет. То, что он с ним сделал под предлогом выдачи дочери замуж, хотя и было тяжело, однако может быть названо легким в сравнении с тем, что было после брака: от этого убежал бы даже враг. И действительно, Лаван поступил крайне неприглядно с Иаковом. Так как он видел, что во всех начинаниях Господь Бог помогает Иакову, то Лаван обещал дать ему то белых, то черных ягнят приплода; и всякий раз, когда следуемый по данному Иакову слову приплод оказывался довольно значительным, Лаван не сдерживал своего обещания тотчас же, но обещал дать следуемое ему на будущий год, вследствие того что не желал значительного увеличения состояния Иакова; поэтому он, ошибаясь каждый раз в своем расчете, давал зятю обещания на будущее, в чаянии, что он не оправдает возлагаемых на него надежд [168].