Иосиф Флавий - Иудейские древности

1. Немного спустя Петрония сменил Марс и стал наместником сирийским [1465].

Между тем Сила, царский главнокомандующий, который оставался верен Агриппе во всех превратностях его судьбы и не только неизменно разделял с ним некогда все тягости, но и неоднократно подвергал себя крайней опасности, очень чванился этим, думая, что царь должен воздавать ему за его верную дружбу высшим почетом. Ввиду этого он никоим образом не желал уступать первенство царю, но обходился с ним всегда крайне фамильярно, а во время дружеских бесед даже становился крайне тягостным, так как он безмерно кичился и часто напоминал царю о превратностях его судьбы. Делал он это с единственной целью, чтобы выказывать ему свою большую давнишнюю преданность. Поэтому он часто и подробно перечислял царю все тягости, которым он подвергался ради него.

Такие хвастливые речи в конце концов звучали как насмешка, почему царь однажды возмутился такой несдержанной нескромностью этого человека. Ведь никому не доставляет удовольствия напоминание о бесславном прошлом, а постоянное повторение этой темы может быть делом лишь близорукого глупца. В конце концов Сила добился того, что страшно рассердил царя, который, уступая чувству раздражения перед рассудительностью, не только сместил Силу, но и велел заковать его в цепи и отправить на родину. С течением времени, однако, гнев царя смягчился, и он, припоминая целый ряд заслуг Силы, понял, что слишком сурово обошелся с этим человеком. Поэтому, когда наступил день рождения Агриппы, который ознаменовывался празднествами всех его подчиненных, он велел призвать Силу обратно и пригласить его во дворец к нему на пир. Сила же, отличавшийся откровенностью, нисколько не постеснялся выказать перед посланными справедливый, по его мнению, гнев и сказал им: «Зачем царь приглашает меня для такой чести, которой он все равно немного погодя лишит меня? Ведь и прежние доказательства благодарности его ко мне за мою преданность были непродолжительны, так как он позорно лишил меня их. Или он думает, что я раз навсегда отказался от свободы своего слова? Сознавая свою правоту и это право за собой, я теперь еще громче буду говорить о том, в скольких тяжелых положениях я выручал Агриппу, каким тягостям подвергался ради него, доставляя ему спасение и почет; и за все это в благодарность я получил лишь кандалы и темную тюрьму. Конечно, я об этом никогда не забуду. Быть может, вскоре мне придется расстаться с жизнью, и тогда моя смерть облегчится сознанием доблестно исполненного долга».

Так энергично говорил Сила и требовал, чтобы его слова были переданы царю. Видя его столь непримиримым, Агриппа оставил Силу в крепости.

2. Тем временем царь стал укреплять стены Иерусалима со стороны Нового города. Делал он это за счет государственной казны, расширяя стены и значительно возвышая их. Ему удалось бы придать этим стенам окончательную неприступность, если бы сирийский наместник Марс письменно не сообщил о том императору Клавдию. Последний, усмотрев в этом предприятии некоторое опасное новшество, приказал Агриппе немедленно приостановить постройку стен. Агриппа не считал возможным ослушаться.

3. Этот царь был по природе своей весьма щедр на подарки и любил одаривать подчиненных. Расходуя на это часто значительные суммы, он снискал себе славу, находя удовольствие в своей щедрости и в том, что жизнь его от этого лишь выигрывала. Этим он совершенно не походил на своего предшественника Ирода [Великого]. Последний отличался страстной мстительностью и неудержимой ненавистью ко всем противникам своим и в то же время открыто признавался, что симпатии его скорее на стороне греков, чем иудеев. Иностранные города Ирод одарил значительными денежными суммами, сооружая термы [1466], театры и всякие другие здания; в одних он строил храмы, в других портики. Между тем он решительно ничего не сделал ни для одного иудейского города и не подарил ему ничего, что было бы достойно упоминания.

Агриппа, напротив, был мягкого характера и одинаково щедр ко всем. С иноземцами он был предупредителен и любил одаривать их, но зато он не менее щедрым являл себя также к своим единоплеменникам и даже старался особенно выказывать им сочувствие и благоволение. Поэтому он любил подолгу жить в Иерусалиме; он всегда в точности исполнял предписания законов. Во всем он старался точно соблюдать требования ритуала, и не проходило дня, чтобы он не совершил установленного законом жертвоприношения.

4. В Иерусалиме в это время жил иудей, считавшийся особенно глубоким знатоком законов. Его звали Симоном. Когда однажды царь уехал в Кесарию, он собрал народ на сходку и решился выступить тут с обвинениями против Агриппы, говоря, что последний не религиозен и что ему следовало бы запретить доступ в храм, куда могли входить лишь природные иудеи. Эти речи Симона к народу были [немедленно] письменно сообщены царю военачальником города. Тогда Агриппа послал за Симоном и по прибытии его велел ему сесть рядом с собою (Агриппа в это время был в театре). Затем он мягко спросил его: «Скажи мне, что делается тут противозаконного?» Симон не нашелся, что ответить на это, и стал просить у царя прощения. Царь простил его раньше всякого другого; вообще, он считал мягкость особенно царственным качеством и понимал, что великим мира сего более приличествует доброта, чем гнев. Затем он дал Симону еще кое-что в подарок и с этим отпустил его.

5. Среди множества воздвигнутых Агриппою сооружений те, которыми он почтил город Берит, занимают особенно выдающееся место. Тут он воздвиг роскошнейший театр, который мог равняться с любым зданием этого рода, а также необычайно красивый амфитеатр, равно как термы и портики. Не желая стеснять себя в смысле красоты и объемов всех этих зданий, он не щадил средств на них. Освящение этих зданий он обставил особенной торжественностью. В театре он велел устроить представления, во время которых дал зрителям всевозможную музыку и поэтические состязания. Масса гладиаторов в амфитеатре должна была служить доказательством необычайной щедрости царя. Желая доставить зрителям особенное удовольствие, Агриппа распорядился устроить бой двух отрядов по семьсот человек в каждом. Для этого он отрядил решительно всех имевшихся в стране преступников, дабы некоторые из них получили тут заслуженное наказание, и это воинственное зрелище положило основание продолжительному миру. Так он избавил страну от злодеев.

1. Поступив в Берите так, как нами было рассказано, Агриппа отправился в галилейский город Тивериаду. В это время Агриппа пользовался уже большим уважением в глазах прочих царей. Поэтому к нему сюда съехались Антиох, царь Коммагены, Сампсигерам, царь эмесский, Полемон, владетель Понта, и, наконец, его собственный брат Ирод, царь халкидский. Всех этих лиц Агриппа принял радушно и любезно, выказывая тем самым большое великодушие, почему эти цари и считали его достойным своего почетного посещения. Пока гости еще были у него, прибыл сирийский наместник Марс. Желая почтить в его лице римлян, царь Агриппа выехал ему навстречу за семь стадий от города. Впрочем, этот же самый поступок его относительно Марса послужил поводом к недоразумению. Дело в том, что Агриппа выехал к нему навстречу в сообществе прочих гостивших у него царей. Однако это согласие между последними и такая их дружба показались Марсу подозрительными, так как он полагал, что столь тесное общение нескольких правителей между собою не может быть особенно полезно в римских интересах. Поэтому Марс вскоре послал к каждому из царей по одному из своих приближенных и советовал каждому немедленно вернуться в свою область. Агриппа отнесся к этому поступку Марса с крайним неудовольствием, и с этих пор между ними установились дурные отношения. Впоследствии царь лишил Матфия первосвященнического сана и поставил на его место Элионея, сына Канферы.