Борис Черток - Ракеты и люди. Фили-Подлипки-Тюратам

В конце 1994 года вышла из печати первая книга моих воспоминаний «Ракеты и люди». Незамедлительно последовали письма и устные отзывы, телефонные звонки, содержащие как хвалу, так и справедливые замечания. Интерес, с которым была встречена книга, превзошел мои ожидания. У многих читателей возникал вопрос: когда будет продолжение? Не обладая литературным опытом, я переоценил свои силы, рассчитывая, не переводя дыхание, в одной книге, максимум в двух, рассказать о становлении ракетно-космической техники в нашей стране, о наиболее ярких и выдающихся ее создателях, вместе с которыми многие годы я делил радость побед и горечь неудач.

Первая книга моих воспоминаний началась с событий 1945 года, с рассказа о командировке советских специалистов в Германию для изучения ракетных секретов поверженного противника.

Новая книга не только продолжает повествование о последующих событиях, но и рассказывает о предшествующих годах работы в авиационной промышленности. Совсем молодым человеком я оказался свидетелем и участником ее становления и развития.

Основное содержание этой книги составляют события с 1956 по апрель 1961 года. В истории космонавтики это период качественного скачка в ракетостроении, начало эпохи пилотируемых космических полетов. В эти годы триумфальные успехи советской космонавтики послужили стимулом для интенсивного форсирования работ в США. Гонка ракетно-ядерных вооружений переплеталась с азартным соревнованием двух сверхдержав за приоритетные достижения в космонавтике. В орбиту ракетно-космической деятельности вовлекались новые коллективы и тысячи людей, от творческого потенциала, самоотверженности и энтузиазма которых во многом зависели судьбы народов и государств.

Рассказывая не столько о технике, сколько об атмосфере, в которой мы жили и трудились, о наиболее интересных людях, с которыми встречался, я вспоминал все новые и новые эпизоды и подробности, о которых просто невозможно было умолчать, и с удивлением обнаружил, что многие интереснейшие события периода 1960-х — начала 1970-х годов не смогут войти во вторую книгу из соображений разумного ее объема. Они отложены с надеждой на издание третьей книги. Вместе с сотрудниками издательства «Машиностроение», занимающимися выпуском литературы по авиации, ракетной технике и космонавтике, мы решили для новых книг моих воспоминаний сохранить название «Ракеты и люди».

Я приношу искреннюю благодарность руководителям АО «Международный концерн космической связи» за экономическую поддержку, дающую возможность издательству «Машиностроение» пойти на риск последовательного выпуска книг моих воспоминаний.

Выражаю глубочайшую признательность многим ветеранам ракетно-космической техники, делившимся со мной своими воспоминаниями. Они помогли мне уточнить события и факты, которые стерлись в моей памяти, и прояснить вопросы, на которые не находилось ответов в архивах.

Моя сердечная благодарность Татьяне Петровне Куликовой, переносившей мои неразборчивые черновые записи в память персонального компьютера, и Михаилу Николаевичу Турчину, подготовившему компьютерный макет текста книги. Их самоотверженный и бескорыстный труд позволил существенно ускорить выход этой книги.

Современные мальчишки, едва встав на ноги, уже разбираются в марках автомобилей. Для меня знакомство с транспортными проблемами начиналось с норова и кличек лошадей, которые были основой всех транспортных коммуникаций фабричного производства, путешествий в Москву, в деревни за картошкой и овощами и скорой помощью, доставлявшей в трудных случаях больных в знаменитую Солдатенковскую (ныне Боткинскую) больницу. Фабричный комитет и правление Нижнеходынской текстильной фабрики, на которой жили и работали мои родители, давали лошадей в самые трудные и голодные годы, чтобы доставить радость детям рабочих.

В канун нового 1919 года нас, десяток ребят, на санях повезли на первую в российской истории елку в Колонный зал Дворянского собрания. Это было мое первое посещение Колонного зала будущего Дома союзов. Впоследствии я несчетное число раз бывал в этом самом популярном для старой Москвы зале. Многие посещения Колонного зала совершенно стерлись в памяти. Но некоторые из связанных с ним событий впечатались в память навсегда.

Новогодний праздник 1919 года в Колонном зале отчетливо помню спустя 77 лет! Кусочек настоящего белого хлеба с повидлом запомнился мне столь же четко, как и потрясшая детское воображение разнообразием игрушек огромная елка, сияние электрических люстр и музыка. Ведь дома основным источником света были керосиновые лампы. Фабрика, находившаяся в десяти километрах от центра столицы, до 1922 года не имела линии передачи от московской электросети!

Людям молодого поколения трудно представить, что в ныне престижном районе Серебряного Бора, Хорошево-Мневниках и по всему Хорошевскому шоссе люди жили и работали, не пользуясь такими элементарными достижениями цивилизации, как газ, электричество, телефон, холодильник, водопровод и прочее. На фабрике все станки приводились в действие от единственного дизеля с помощью сложных трансмиссий многоступенчатой ременной передачи. Этот же дизель и снабжал вечерами фабричный поселок светом на пару часов.

Я в неоплатном долгу перед памятью своих родителей. В первую очередь я им благодарен за выбор места жительства. Они не ошиблись. Чтобы показать, каким образом география и социальная среда бывших московских окраин повлияли на мою судьбу, я извлекаю из памяти еще не стершиеся фрагменты. Выбираю то, что, по моим соображениям, представляет интерес для всех, кого интересует неповторимая история России и Москвы.

Моя мать, Софья Явчуновская, работала на Нижнеходынской текстильной фабрике и была единственной фельдшерицей-акушеркой в нашей округе. Отец, Евсей Черток, служил бухгалтером на этой же фабрике.

Социальный микроклимат определялся средой фабричных рабочих, с детьми которых я быстро подружился. Еще шла гражданская война, и мы, конечно, играли не в индейцев, а в «красных и белых». Никто не хотел быть белым. Часто посещая рабочие общежития, которые назывались «спальнями», я слышал разговоры о скорой победе «наших». Нашими была Красная Армия, и никаких сомнений в правом деле пролетариата не возникало. Только дома иногда появлялся «Социалистический вестник» — подпольная газета меньшевиков, каким-то образом доставлявшаяся матери. Она ее тщательно прятала, но именно это вызывало мое любопытство.