В Брачев - Масоны в России - от Петра I до наших дней

Не только из иностранных, но и из наших отечественных "ведомостей", подчеркивал Е.А.Кушелев, известно, "что во многих королевствах и наипаче в Королевстве Неаполитанском, равно и в прочих землях Италии от тайных сект и обществ, особенно от секты карбонариев возникло вольнодумство, революции, мятежи, кровопролития" [846]. Современное ему русское масонство, доказывал Е.А.Кушелев императору, уже давно отошло от целей истинного, нравственного масонства, заключающихся в "глубочайшем благоволении к Творцу всякого, безмолвное повиновение царям и гражданским властям, от них учрежденным, любовь к ближнему, трезвая тихая жизнь и совершенное удаление от разврата и соблазна. Все это достигается только "содействием взаимного братолюбия и просвещения, то есть изъяснением Священного Писания, особливо же Нового Завета" [847].

Нечего и говорить, как далеки были от этого идеала масонские ложи начала 1820-х годов. Однако либерального царя, судя по всему, сей факт, в отличие от консерватора Е.А.Кушелева, не очень то и тревожил. Показательна в связи с этим его реплика, относящаяся, правда, к несколько более раннему периоду (1816 год), когда в ответ на рапорт московского генерал-губернатора графа А.П.Тормасова об открытии здесь масонской ложи "Александра тройственного согласия" император заявил следующее: "Я не даю явного позволения, но смотрю сквозь пальцы. Опытом доказано, что в них (ложах - Б.В.) нет ничего вредного, и то представляю на твою волю" [848].

В дальнейшем, однако, наметилось некоторое охлаждение Александра I и правительственной власти в целом к масонству. Во всяком случае, в 1818 году от руководителей масонских лож опять стали требовать предварительного объявления в полицию о месте и времени своих собраний. Великие же мастера опять должны были возобновить свои систематические отчеты министру полиции о переменах в составе и обо всем, происходившем в ложах [849].

"Ныне масонство не имеет уже счастья пользоваться покровительством правительства", - с огорчением констатировал в январе 1819 года в письме к управляющему министерством полиции С.К.Вязмитинову тогдашний руководитель Великой ложи "Астреи" граф В.В.Мусин-Пушкин-Брюс [850].

Но вернемся к Е.А.Кушелеву и его "Запискам". По видимому, он был уверен в успехе. Свидетельством этому служат разработанные им подробные "правила Главной Директории Святого князя Владимира к порядку" [851] на началах шведской системы, которую он и намеревался, как мы уже знаем, учредить, заручившись предварительной поддержкой императора. Если же государю, писал далее Е.А.Кушелев, будет угодно отклонить его проект, то "полезно будет, всемилостивейший государь, масонские ложи закрыть, ибо от нынешнего их положения и образа действий ... нельзя ничего ожидать, кроме таких же гибельных последствий, каковые уже раскрылись и безпрестанно раскрываются в прочих европейских государствах" [852].

Поразительно, но факт: беспрецедентное предложение о запрещении масонства в России исходило от его руководителя! Уж ему ли было не знать подлинное состояние дел в масонском сообществе. Не прислушаться к такого рода сигналам Александр I не мог. Тем более, что с решительными протестами против масонского засилья в идеологической сфере выступали в это время и отдельные патриотически настроенные представители православного духовенства [853].

Однако рассчитывать на поддержку царя в этом вопросе особенно не приходилось.

Еще 24 мая 1821 года царь возвратился из-за границы и прибыл в Царское Село. Уже в своем первом докладе председатель Государственного Совета генерал-адъютант И.В.Васильчиков доложил ему о деятельности тайных обществ в России. Реакция царя была неожиданной. "Дорогой Васильчиков. Вы, который находитесь на моей службе с начала моего царствования, Вы знаете, что я разделял эти иллюзии и заблуждения. Не мне подобает карать" [854].

Не получила у него поддержки и докладная записка А.Х.Бенкендорфа (сентябрь 1821 г.) о тайных обществах в России [855].

Более того, когда несколькими месяцами позже в декабре 1821 года полиция опечатала незаконно работавшую розенкрейцерскую ложу А.Ф.Лабзина в Петербурге и изъяла протоколы ее заседаний и уставы, царь не поддержал своих подчиненных.

Когда петербургский генерал-губернатор Милорадович доложил ему об этом инциденте, Александр I был крайне недоволен столь ревностным исполнением своего долга полицией и распорядился о немедленном возвращении изъятых у А.Ф.Лабзина бумаг, заметив при этом, что масонам "бумаги сии нужнее, нежели полиции" [856]. Столь трогательная забота повелителя земли Русской о вольных каменщиках, конечно же, впечатляет.

Ничто, таким образом, казалось бы, не предвещало решительного закрытия масонских лож. И тем не менее, оно произошло. Непосредственной причиной, толкнувшей государя на этот шаг, послужил, как надо полагать, так называемый меморандум графа Х.-А.Гаугвица, бывшего масона, предостерегавшего теперь европейских государей от происков своих бывших собратьев по ордену. В представленном на конгрессе "Священного Союза" в Вероне специальном документе Гаугвиц утверждал, что подлинной целью всемирного масонского ордена является достижение "всемирного владычества" путем превращения государей в послушные орудия своих целей. Этот документ не мог не произвести должного впечатления на Александра I, явное предпочтение которым дел внешних перед внутренними слишком хорошо известно, хотя, конечно же, нельзя сбрасывать со счетов и недовольство масонами внутри страны.

1 августа последовал высочайший рескрипт на имя управляющего министерством внутренних дел графа В.П.Кочубея "О уничтожении масонских лож и всяких тайных обществ". "Все тайные общества, - читаем мы здесь, под какими бы они наименованиями ни существовали, как то: масонские ложи или другими - закрыть и учреждения их впредь не дозволять" [857].

Характерно, что в самом тексте рескрипта в качестве причины закрытия лож прямо были выставлены "беспорядки и соблазны, возникшие в других государствах от существования тайных обществ" и желание царя "дабы твердая преграда полагаема была по всему, что к вреду государства послужить может". Так что спорить о причинах запрещения масонских лож в России вроде бы и нечего.

"Вот какой сюрприз сделал нам государь при отъезде своем отсюда! Не знаю, чем провинились перед ним наши братья-масоны", - с горечью отмечал в связи с появлением рескрипта "брат" А.Е.Измайлов [858].

Напомним, что союз Великой ложи "Астреи" насчитывал к этому времени (1821)

в своих рядах 1404 брата, которые были объединены в 19 лож. Его соперник - Великая провинциальная ложа насчитывала всего 7 лож и 230 братьев [859].

11 августа 1822 года В.В.Мусин-Пушкин известил петербургского военного генерал-губернатора, что Великая ложа "Астрея" и восемь зависящих от нее в Петербурге масонских лож отныне закрыты. На следующий день было получено донесение, что и Провинциальная ложа с четырьмя принадлежащими к ней ложами в столице империи тоже объявила о своем закрытии. Характерно, что извещая об этом государя, Милорадович счел необходимым добавить, что бывший начальник ее С.С.Ланской обнаружил, узнав о запрещении масонства, "большое огорчение и неудовольствие [860]. Однако большинство братьев восприняли известие о запрещении масонства достаточно равнодушно.