НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ - 1 АВГУСТА 1914

Почти тридцать лет начертания границы определяли подготовку этого передового театра, рассматривавшегося как огневой клин, дававший возможность наступать в глубь Германии и Австро-Венгрии. Театр обеспечивал три сильные крепости –Новогеоргиевск при слиянии Вислы и Буго-Нарева, в центре –Варшава и на юге – Ивангород у впадения Вепржа в Вислу. Это было своего рода памятником способному военному министр} ДЛ. Милютину конца девятнадцатого века. Сооружение этих и других, менее значительных крепостей обошлось казне очень дорого. Ссылаясь на то,что нужно по-новому осмысливать обстановку, Сухомлинов в 1910 году ввел в действие свой вариант стратегического развертывания — оно относилось на линию Вильно, Белосток, Брест, Ровно, Каменец-Подольск. Он распорядился строить и укреплять крепости в районах Ковно, Гродно, Осовец, Брест.

Передовой театр бросался, и там оставалась только крепость Новогеоргиевск, которую уничтожать было «жалко». Как одинокий «Порт-Артур», Новогеоргиевск отстоял теперь на 200 км западнее основных районов сосредоточения. Задача крепости, сформулированная косноязычно, — «сохранить переправы на Нареве и Висле». Опытнейший военный инженер К Л. Величко подчеркивал, что крепость Новогеоргиевск «не только не уступала, но технически была сильнее французской крепости Верден и имела полные продовольственные запасы и огнестрельные на наличные 1680 орудий разного калибра». Сухомлинов постановил взорвать и уничтожить как «излишние» крепости Ивангород, Варшава, Зегрж и Ломжа, форты, соединявшие Зегрж с Варшавой по восточному фронту Висло-Наревского укрепрайона (Варшава — Новогеоргиевск – Зегрж). Подлежали уничтожению укрепленные мостовые переправы через Нарев (Пултуск, Рожаны, Остроленка). Русские военные на местах, выставив самые различные, порой хитроумные доводы, в том числе отсутствие средств, сохранили к 1914 году все крепостные сооружения, пожертвовав только доступными для обозрения начальства фортами и боевыми казематами крепости Варшава. Забытые патриоты не смогли, однако, воспрепятствовать разоружению этих крепостей и укрепленных районов.

Новый план в корне подорвал всю наступательную доктрину, превращал франко-русскую конвенцию в клочок бумаги. В штабах округов открыто заговорили о том, что военный министр нанес удар в спину «сердечному согласию» с Францией. Последовала бумажная волокита, и перед самой войной линия развертывания была снова выдвинута на запад, но эксцентричные стратегические упражнения новатора Сухомлинова дорого обошлись России. К войне новые крепости не поспели, а разоруженные привислинская и наревская оборонительные линии не были восстановлены. Западная граница была практически оголена, на обширной территории остались лишь три укрепленных района: Новогеоргиевск, Брест-Литовск, Осовец.

Впрочем, это не очень тревожило незадачливых стратегов —

нанеся поражение плану Сухомлинова 1910 года, они преисполнились решимости наступать и только наступать. С Францией договорено о боевых действиях против Германии: «Наступление будет наиболее выгодным с юга, т. е. от Нарева на Алленштейн, в случае сосредоточения германцев в Восточной Пруссии, или прямо на Берлин, если бы германцы сосредоточили свои главные силы Восточного фронта в районе Торн, Познань». В любом случае русская армия должна была заставить Германию направить на Восток как можно больше сил.

Домогательства французов привели к тому, что в канун войны русский генеральный штаб был занят исключительно Германией, на Австро-Венгрию внимания почти не обращалось, хотя против нее и выставлялись куда более крупные силы. Представлялось, что Юго-Западный фронт без больших хлопот покончит с хвастливой сенильной лоскутной империей. Порукой тому, помимо прочего, – детальное знание плана развертывания австро-венгерской армии против России.

… В 1905 году в развеселую Вену прибыл новый русский военный атташе, или, как тогда говорили, военный агент полковник М.К. Марченко, блестяще образованный офицер-разведчик. Он сумел завязать тесные отношения с одним из руководителей разведывательного бюро австрийского генерального штаба полковником Редлем. В 1907 году Марченко докладывал в Петербург о Редле, красе австрийской контрразведки: «Человек лукавый, замкнутый, сосредоточенный, работоспособный. Склад ума мелочный. Вся наружность слащавая. Речь сладкая, мягкая, угодливая. Движения рассчитанные, медленные. Более хитер и фальшив, нежели умен и талантлив. Циник. Женолюбив, любит повеселиться». Марченко с большим пониманием отнесся к страстям Редля, ссужая ему не бог весть какие суммы на грешные развлечения, а австрийский полковник, испытывая понятную благодарность, стал снабжать русского военного агента нужной информацией.

Где и что просочилось к австрийским контрразведчикам, сказать трудно, но они положительно возненавидели Марченко, не без оснований полагая, что блестящий русский офицер очень хорошо справляется со своими нелегкими обязанностями. Все полицейские ухищрения с целью выдворить Марченко из Вены разбились о его профессиональную осторожность. Для изгнания русского разведчика пришлось пойти на крайнюю меру — капризный старец император Франц-Иосиф на придворном балу, шамкая и запинаясь, оскорбил Марченко. В 1910 году он был отозван.

Тем временем Редль стал начальником штаба корпуса в Праге. В мае 1913 года небрежность Редля навела на его след австрийскую контрразведку. Арестовывать и, судить. Редля было бы слишком — разразился бы неслыханный скандал. Контрразведчики принудили Редля застрелиться в венском отеле. В некрологе в венских газетах 26 мая 1913 года говорилось: «Высокоодаренный офицер, которому, несомненно, предстояла блестящая карьера, в припадке нервного расстройства — в последнее время он страдал тяжелой формой бессонницы – покончил с собой в Вене, где он находился по служебным делам». Редлю устроили достойные похороны. Похоронное настроение царило и в австрийском генеральном штабе, хотя по другим причинам. Из Берлина начальник немецкого генерального штаба Мольтке, младший скорбно писал австрийскому коллеге Конраду фон Гетцендорфу: «Мои думы –часто направлялись к вам, и я остро почувствовал всю тяжесть того несчастного случая, который произошел у вас». В свою очередь Конрад,уныло признал на штабном совещании: « Военному могуществу Австрии на фронтах русском и итальянском и даже румынском рядом государственных измен, закончившихся разоблачением Редля, нанесен тяжелый удар, уничтоживший созидательную работу многих лет». Он даже считал, что в ближайшие пять лет после открытия измены Редля война против России невозможна. Признания признаниями, но Конрад все же решил проучить ловких покупателей австрийского плана стратегического развертывания. Без огласки (этим и объяснялись обстоятельства смерти и похорон Редля) план был изменен — полоса развертывания была отнесена на запад от границы на 100-200 километров, была произведена перегруппировка на левом фланге.