НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ - 1 АВГУСТА 1914

Немцы дрались отнюдь не согласовано, генералы часто теряли управление войсками. К вечеру 28 августа, свидетельствует официальный немецкий источник, на ряде участков, так называемого «окружения», германцы внезапно ударились в бегство. «Беспокойство, охватившее штаб 8-й армии, заставило ген. Гинденбурга отправиться на место паники и личным присутствием способствовать восстановлению порядка, но паника в районе Танненберга приняла уже стихийный характер. Навстречу автомобилю

ген. Гинденбурга неслись галопом транспорты,тяжелая артиллерия с криком: «Русские наступают!» Дороги были сильно запружены. Автомобиль командарма рисковал быть увлеченным потоком бегущих. Гинденбург при виде общей паники должен был свернуть на Остероде».

Не рассмотрел, В действительности шел отход 2-й армии, части которой огрызались огнем и часто переходили в контратаки. Потери с обеих сторон были велики, немцы шли по пятам за русскими. Вспыхивавшие схватки отличались крайней остротой. Участник боя Каширского полка, оставленного в арьергарде, рассказывает: «Около 5—6 утра из леса вышла большая немецкая колонна. Колонна шла без охранения. Это была 37-я пех. дивизия. Когда голова колонны подошла шагов на 600—800, по ней был открыт ураганный картечный, пулеметный и ружейный огонь, доведенный до стрельбы почти в упор. Немцы не выдержали и обратились в бегство, оставив на поле груды убитых и раненых. Через час то же повторилось с колонной, вышедшей из леса северо-западнее (дивизия ген. Гольца). После этого наступление затихло до 11 часов. За это время немцами был подготовлен артиллерийский огонь по Каширскому полку со всех сторон из легких и тяжелых пушек. Огонь был чрезвычайно сильный, стреляло не менее 100-150 орудий. Издали казалось, что каширцы вместе с землей приподняты в воздух. Спастись удалось немногим…»

Умирали с оружием в руках арьергарды, с отчаянной решимостью бросались на врага, выходившего на пути отхода авангарды. Генерал Клюев в мемуарах писал: «Приходилось отбиваться на все стороны». Капитан штаба XIII корпуса записывал: в ночь на 30 августа на опушке поляны отходившие части «встретил луч прожектора, а затем несколько очередей на картечь. Колонна остановилась, произошло замешательство, но вскоре части оправились. По частному почину бывших здесь офицеров выкатили 2 орудия на шоссе, 2 других поставили на соседнюю просеку, рассыпали по обеим сторонам шоссе пехоту, затем подняли и, когда вновь заблистал прожектор, встретили его ураганным огнем, а затем дружно перешли в атаку. Немцы поспешно бежали, оставив раненых и убитых. Пулеметы и орудия успели увезти. Путь был свободен».

К исходу 30 августа снова наткнулись на противника. «Немцы заняли артиллерией и пулеметами все просеки у поляны и нетерпеливо ждали подхода своей жертвы. Когда стало известно, что дальнейший путь прегражден, в колонне у всех от мала до велика явилось желание пробиться во что бы то ни стало. Быстро поданы на просеки орудия и пулеметы, был открыт беглый огонь, и части во главе с командиром Невского полка полк. Первушиным бросились в атаку. Прорыв был настолько силен и неожидан для неприятеля, что немецкая бригада здесь не выдержала и, бросив орудия и пулеметы, бежала. Около 20-ти орудий, некоторые с полной запряжкой, и большое количество пулеметов достались в руки атакующих».

Немецкое описание этого боя добавляет. «В 1-й бригаде завязалась краткая, но тяжелая схватка с русскими. В обширном лесу в сплошной пыли немецкие войска расстреливали друг друга. Ген. Тротта (командир бригады) и два батальонных командира были убиты. Потери были очень большие».

Героизм отдельных частей не мог обеспечить планомерного отхода. Штаб армии и даже штабы корпусов потеряли управление войсками. Потрясенный тем, что победоносный марш в два-три дня обернулся поражением, генерал А.В. Самсонов застрелился. В плен попали командиры XV и XIII корпусов и еще несколько генералов. Из 80 тыс. человек, входивших в эти корпуса и 2-ю пехотную дивизию, которым пришлось пробиваться с боем, вышло 20 тыс. человек, было убито 6 тыс. человек, 20 тыс. раненых остались на поле боя. В плен попало около 30 тыс. человек.

Потери немцев, за исключением, конечно, пленных были не ниже, чем во 2-й армии. Гинденбург докладывал в германскую главную квартиру: противник сражается «с невероятным упорством», Людендорф признавал, что опасения за «дурной исход операции» не покидали его до самого конца. Если бы Самсонов не утратил управления войсками 28 и 29 августа, то центральные корпуса его армии несомненно сумели бы в порядке отойти.

Немецкая военная пропаганда поторопилась раздуть «победу При Танненберге», утверждая, что только пленных было взято около 100 тыс. человек, а несметные массы русских утонули в болотах, которых в местах, где происходили бои, не было в помине. Вымыслы о случившемся имели точные адреса – подорвать веру союзников в Россию, попытаться убедить население Германии, что дела на Восточном фронте исправились Немецкие пропагандисты собрали дивиденды, на которые, видимо, не могли рассчитывать, — поражение Самсонова использовали буржуазные круги в России грезившие о власти. В местах где дрался

левофланговый корпус Самсонова, у Сольдау, случился зрителем напросившийся на фронт А.И. Гучков. В 1917 году он показал в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства: уже в августе 1914 года «он пришел к твердому убеждению, что война проиграна» на основе «первых впечатлений уже на самом театре военных действий, поражения у Солдау», которое ему довелось «одним крылом захватить»…

Исследовавший не эпизод, а всю Восточно-Прусскую операцию советский военный историк профессор А.М. Зайончковский недвусмысленен в своих выводах: «Германское командование не имело никаких оснований венчать себя лаврами Ганнибала провозглашать Танненберг «новыми Каннами», но дело не в форме, по которой были разбиты 5 русских дивизий, а в том что сами по себе «Канны» явились последним, случайным и при этом не главным этапом армейской операции 8-й германской ар ии. Русские войска в основном потерпели поражение не от германских войск, сколько от своих бездарных высших военачальников».

Как могло быть иначе, когда 1-я армия Ренненкампфа простояла без движения, в то время как решалась судьба самсоновской. Масса конницы Хана Нахичеванского жалась к пехоте,; не пошла в рейд чего смертельно боялись в немецких штабах. Только бездействие 1-й армии дало возможность Гинденбургу и Людендорфу собрать превосходящие силы против 2-й pyccкой армии. К этому нужно добавить небрежность русских штабов в пользовании радиосвязью: важнейшие сообщения шли либо oт крытым текстом, либо незамысловатым кодом, Людендорф без труда заглядывал в карты противника.