НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ - 1 АВГУСТА 1914

Даже иные знавшие Распутина пребывали о нем превратного мнения — владея мимикой, изменяя голос, он умел предстать прямодушным, открытым, абсолютно бескорыстным, вызывая на откровенность. В.Ф. Джунковский, одно время командовавший отдельным корпусом жандармов, свой человек при дворе, был убежден: «Императрица была настолько ослеплена, настолько у нее было заволочено, если так можно выразиться, влиянием Распутина, что она не сознавала, что делает. И, кроме того, у нее была твердая вера, что, если Распутина не будет, наследник умрет».

Внешне в отношениях Распутина к двору все было в высшей степени респектабельно. Вырубова отстаивала эту версию даже в 1917 году, когда давала показания в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Между ней и председателем происходили дивные диалоги:

«Председатель: Ведь вы не отрицаете того, что были его горячей поклонницей?

Вырубова: Вы сказали — горячей поклонницей, это слишком много. Во всяком случае, он умный человек, мне казалось, самородок, и я любила его слушать…

Председатель: Разве вы позволяли ему целовать себя?

Вырубова: Да, у него был такой обычай… он всех тогда целовал три раза, христосовался.

Председатель: А вы не замечали в этом страннике никаких особенностей, может быть, он целовался не три раза, а много больше, не только христосовался, а немного больше?

Вырубова: При мне – никогда, я ничего не видела. Он был стар и очень такой неаппетитный…»

На том и стояла бывшая фрейлина, защищая достоинство двора. Другим, допрошенным в той же комиссии, это было незачем, а потому они говорили. А.Н.Хвостов: «И на эту дураковатую истеричку он влиял поразительно: она целовала полы его кафтана!» Фантастический авантюрист И.Ф. Манасевич-Мануйлов: «Думаю, что это был половой психоз. По поводу Вырубовой я могу сказать следующее: по воскресеньям у Распутина была так называемая «уха». Сидело за столом человек 20, по крайней мере. Так — сидит Распутин, так – Вырубова. Начинается о чем-то разговор, потом Распутин говорит: «Вот ты, Аннушка, само добро, от тебя добро идет». И начинает на эту тему говорить. Она смотрит на него совершенно дикими глазами, впивается в него и каждое слово его ловит, потом хватает его руку и при всех (тут были самые подозрительные дамы) целует ее».

Кто, кого, как и где целовал, для истории безразлично. Ход мыслей комиссии, занимавшейся этим, малопонятен, хотя надобно было бы ее членам принять во внимание результаты медицинского осмотра Вырубовой в камере Петропавловской крепости, где ее продержали летом 1917 года несколько месяцев. Вердикт – дама, разменявшая давно четвертый десяток,— девица. Важнее другое — понимали ли при дворе, что за человек Распутин. Монархисты до гроба были убеждены, что он сумел ввести в заблуждение обожаемую ими верховную власть. Шульгин сокрушался: «Царской семье он обернул свое лицо «старца»,

глядя в которое, царице кажется, что дух божий почивает на святом человеке. А России он повернул развратную рожу, пьяную и похотливую рожу лешего-сатира из тобольской тайги. Ну, из этого — все.

Ропот идет по всей стране, негодующий на то, что Распутин в покоях царицы.

А в покоях царя и царицы — недоумение и горькая обида. Чего это люди беснуются? Что этот святой человек молится о несчастном наследнике? О тяжело больном ребенке, которому каждое неосторожное движение грозит смертью,— что их возмущает? За что? Почему?

Так этот посланец смерти, стал между троном и Россией. Он убивает, потому что он двуликий. Из-за двуличия его обе стороны не могут понять друг друга. Царь и Россия с каждым часом нарастающей обиды в сердце ведут друг друга за руку в пропасть».

Можно водить за нос год, другой, но не десять же с небольшим лет, а именно столько Распутин был при дворе. Художества Распутина происходили на глазах тайной полиции, охранявшей его. Между охранкой и Распутиным установились самые душевные отношения. Начальник личной охраны «старца» полковник жандармерии М.С. Комиссаров поначалу послушал было божественные поучения подопечного, но, по словам Белецкого, «отучил его от этого. Налив ему рюмку вина, Комиссаров сказал: «Брось, Григорий, эту божественность, лучше выпей и давай говорить попросту». Это даже понравилось Распутину, и с того времени Распутин совершенно не стеснялся нас», т.е. полиции, постоянно находившейся у него на квартире. Филеры сочетали полезное с приятным, парились со «старцем» в бане.

Полиция стремилась быть в курсе жизни Распутина. Вот он празднует день своего ангела. Из секретного фонда полиции отпускаются средства на покупку подарков имениннику – столовое серебро, золотые вещи для его жены и детей. Тем привели Распутина в доброе расположение духа, а филеры, сопровождавшие Распутина в церковь, попросились доставить им особое удовольствие: полюбопытствовать, как в хороших домах веселятся господа, так как они этого ни разу не видели». Он разрешил.

С утра все было чинно и спокойно – поздравительные телеграммы от высочайших особ, завтрак с Вырубовой, поток посетителей и ливень подарков — золото, серебро, ковры, целые гарнитуры мебели, деньги. Затем именитые гости и семья уходят, и к вечеру собирается интимный кружок, преимущественно жен шины. После падения царского режима филеры бросились объяснять, как они страдали, как попиралось их человеческое достоинство и как они возмущались нравами Распутина.

«Наконец,— докладывалось в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства,— самый разгар веселья начался с приездом цыган, прибывших его поздравлять с днем ангела. Все, кроме цыган, перепились; более благоразумные дамы поспешили уехать; те же, которые остались, были охвачены вместе с Распутиным, дошедшем и в пляске и в опьянении до полного безумия, такой разнузданностью, что хор цыган поспешил уехать, а оставшиеся посетители в большинстве остались ночевать у Распутина. На другой день мужья двух дам, оставшихся на ночь в квартире Распутина, ворвались к нему с обнаженным оружием в квартиру, и филерам стоило большого труда, заранее предупредив Распутина и этих дам, и тем дав им возможность скрыться из квартиры по черному ходу, успокоить мужей, проведя их по всей квартире и давши уверение, что их жен на вечере не было, а затем проследить за ними и выяснить их. По словам Комиссарова, филеры не могли, докладывая ему, без омерзения вспомнить виденные ими сцены в этот вечер». Вот оказывается какие чистые души и апостолы нравственности, правда только по их словам, ходили в те времена в гороховых пальто.

Развлечения Распутина самого дешевого трактирного пошиба служили предметом слухов и пересудов; из уст в уста передавались рассказы, в которых неизменно фигурировали дамы высшего света. Надо думать, что по крайней мере частично эти истории рождались в лакейских, где всегда приписывали «господам» всевозможные пороки. Вырубова в своих воспоминаниях предупредила: «Сколько написано книг, брошюр, статей о нем. Кажется, всякий, кто умел владеть пером, изливал свою ненависть против этого ужасного имени! Те, кто ожидают от меня секретных и интересных разоблачений, вероятно, будут глубоко разочарованы, потому что то, что я расскажу, даже малоинтерено. Да что могу сказать я, глупая женщина, когда весь мир осудил его, и все, кто писал, все видели своими глазами или знали из достоверных источников?» Она, например, объяснила: «Существует фотография, которая была воспроизведена в России, а также в Европе и Америке. Фотография эта представляет Распутина, сидящего в виде оракула среди дам-аристократок своего «гарема», и как бы подтверждает огромное влияние, которое будто бы он имел в придворных кругах.Но я думаю, что никакая женщина, если бы даже и захотела, не могла бы им увлечся; ни я и никто , кто знал его близко, не слыхали о таковой, хотя его постоянно обвиняли в разврате. Странным кажется еще тот факт, что когда после революции начала действовать следственная комиссия, не оказалось ни одной женщины в Петрограде или в России, которая выступила бы с обвинениями против него, сведения черпались из записей «охранников», которые были приставлены к нему».