Сергей Руденко - Крылья Победы

Звонок от Сталина. Спрашивает:

— Нашли?

— Нет, товарищ Сталин.

— Ищите.

Проходит час, другой, третий. Поскребышев всех поднял на ноги: пропал генерал. В пять утра меня вызывает Сталин, спрашивает:

— Где Руденко?

— Не найдем, товарищ Сталин.

— Пьянствует где-нибудь ваш генерал.

Я ему говорю:

— Товарищ Сталин, он не пьет.

— Ну так где же он?

— Не знаю.

Словом, влетело мне по первое число. А твое дело, по-моему, совсем труба. Никуда не отлучайся, жди вызова. Жигарев вызвал порученца и предупредил:

— Его никуда не выпускать, пусть сидит здесь. И сразу выезжает, если Сталин позвонит.

Меня даже в столовую не отпустили. Пришлось обедать прямо в секретариате командующего. «Совсем потерял доверие», — невольно подумалось мне.

Примерно в шесть вечера раздался телефонный звонок. Павел Федорович распорядился, чтобы мне дали машину и привезли к нему на квартиру. Командующий заранее вышел из дома. Когда мы подъехали, он уже ждал нас у ворот.

— Поедем в Кремль, — отрывисто бросил он, садясь в машину. — Сталин приказал привезти тебя к нему.

«Нехорошо получается, — не без тревоги размышлял я. — На фронте с Громовым недоразумение вышло, в Москве опять скандал». А Жигарев и не собирался меня успокаивать:

— Не думал, что он будет с тобой возиться. Но вот приказал приехать вдвоем.

В Кремле машина остановилась у дома, где находился рабочий кабинет Верховного Главнокомандующего. Когда шли по длинному коридору, Павел Федорович спросил у меня:

— Зачем ты комдива аристократом назвал? Меня уже дважды на Политбюро за твои слова гоняли.

Я совсем расстроился:

— Не помню даже такого случая.

А Жигарев не унимался:

— Сталин обязательно спросит у тебя об этом. Какое обидное название придумал.

Зашли в приемную. Поскребышев говорит: «Вас ждут» — и открывает дверь. Вот как, думаю, и опомниться не дали.

В кабинете кроме Верховного Главнокомандующего находились Г. М. Маленков, Б. М. Шапошников, генерал-лейтенанты Ф. И. Голиков и Я. Т. Черевиченко. Не прекращая разговора, Сталин поприветствовал нас с Жигаревым жестом руки.

Насколько я понял, они беседовали о Брянском фронте, на котором сменялись командующие: вместо Черевиченко назначался Голиков. Предполагалось, что на этом фронте должны были начаться активные боевые действия.

Слушая разговор, я постепенно осваивался с обстановкой. Однако волнение не проходило.

В голове мелькнула мысль: почему Сталин принял нас во время разговора о Брянском фронте? Видимо, он в какой-то степени связан с нами.

А Сталин спокойно прохаживается по кабинету. Наконец он остановился у письменного стола, взял курительную трубку и легонько постучал ею о пепельницу. Затем набил ее табаком из разломанной папиросы и раскурил. Все это он делал молча. Присутствующие тоже молчали. Сталин медленно отошел от стола к окну, неожиданно повернулся ко мне и сказал:

— Авиация у нас очень плохо используется. — Помолчал, обвел взглядом присутствующих и продолжал: — Варварство проявляют авиаторы, не хотят изучать современные приборы, летают по наземным ориентирам — вдоль железных дорог и рек, часто блудят, не выходят на цели. Все это снижает эффективность наших ударов с воздуха. Почему у вас на фронте так делается? — спросил он, махнув рукой в мою сторону.

— У нас так не делается, товарищ Сталин, — отвечаю я. — Летчики летают хорошо и не блудят. Наши истребители с Урала до фронта за день долетели, четыре посадки сделали.

Когда заговорил, волнение сразу улеглось. Я стал рассказывать, как дивизия начала воевать, как шли дела на Калининском фронте. Потери мы несли не из-за недооценки приборов, а из-за сложной погоды. Бывает, что экипажи иногда приходят не туда, куда нужно, но такое случается редко.

— Таких случаев слишком много, — прервал меня Сталин. — У вас и по железке ходят, и по шоссе, других методов ориентировки не признают. Авиационная культура не в почете. Хуже того, в ВВС такие порядки, что тех, кто борется за летную культуру, аристократами зовут. Почему вы комдива аристократом назвали?

Я обомлел от этих слов. Но бывает же так: в критическую минуту память вдруг воскрешает то, что никак не удавалось вспомнить. Случай был давний и имел длинную предысторию. Но изложить его надо было как можно короче. Ведь передо мной члены правительства, им каждая минута дорога.

— Комдива я совсем за другое назвал аристократом. Перед нами командующий фронтом поставил задачу — произвести налет на вражеский опорный пункт, расположенный в деревне Мончалово. Вечером я отдал приказ командирам дивизий и распорядился, чтобы завтра в пять утра они лично доложили мне телеграфом или по телефону о принятых ими решениях. Все доложили вовремя, а командир одной из дивизий передоверил это дело начальнику штаба.

— Где ваш командир? — спросил я у него.

— Спит, — отвечает он.

— Что это за аристократ? — говорю. — Поднять. Увлекшись, я не заметил, как Сталин подошел ко мне и, сделав жест рукой, спрашивает:

— И поднял?

— И поднял, — отвечаю, сопроводив слова таким же жестом.

— И он доложил вам?

— Доложил…

Сталин как бы подзадоривал меня репликами и жестами. Волнение мое прошло.

— Дело в конце концов не в обидах, — сказал Сталин. — Почему все-таки техника в ВВС так плохо используется?

Я стал рассказывать, в каких сложных условиях приходится летать людям, как отражается на боевой деятельности авиачастей острая нехватка самолетов. Кроме того, авиацию часто распыляют, вместо того чтобы в нужных случаях собирать ее в кулак.

Разговор был серьезным и предметным. Я сразу понял, что Сталин очень хорошо знает положение дел в авиачастях.

После небольшой паузы Верховный Главнокомандующий, обращаясь к Жигареву, спросил:

— Ну, куда его девать?

— Товарищ Сталин, — ответил Павел Федорович, — я вам уже докладывал по этому вопросу. Есть проект приказа.

И положил документ на стол. Все молчали. Прежде чем подписать приказ, Сталин снова обратился ко мне:

— Мы хотим назначить вас командующим авиационной группой Ставки Верховного Главнокомандования. Эту группу мы решили организовать так, чтобы держать авиацию в своих руках. А то командующие фронтами используют ее не всегда целеустремленно, распыляют: туда немножко, сюда немножко. В итоге нигде эффекта нет. Нужно наносить мощные удары с воздуха. Для того и создаем сильную авиационную группу, которая будет подчиняться непосредственно Ставке. Использовать ее командующие фронтов могут только с нашего разрешения по вашему докладу. В исключительных случаях можете на месте принять решение, а потом сразу же доложить об этом. Главное не распылять авиацию. Сумеете возглавить такую группу?