Сергей Руденко - Крылья Победы

Гитлеровское командование предполагало, что мы будем наносить удар на Ковель, чтобы попытаться отрезать их белорусскую группировку войск. Своими действиями мы всячески старались показать, что готовимся наступать именно на этом направлении. Создали там ложные аэродромы, вели дезинформирующие радиопередачи, путали карты вражеской разведки.

Шла большая подготовительная работа к летним операциям, оценивалась обстановка, изучалась местность. Мы знали, что задачи нашего фронта обсуждались в Ставке. Туда ездил К. К. Рокоссовский. Его предложения были смелыми и хорошо обоснованными. Теперь все ждали решения Верховного Главнокомандующего.

Сейчас, когда восстанавливаешь в памяти эпизоды грандиозной битвы, отгремевшей тридцать с лишним лет назад на земле и в небе Белоруссии, трудно избавиться от ощущения, что операция началась задолго до того, как ударили по врагу авиация и артиллерия. Ее план под кодовым наименованием «Багратион» был утвержден Ставкой Верховного Главнокомандования в конце мая 1944 года, но на 1-м Белорусском фронте, в состав которого входила и 16-я воздушная армия, уже шла интенсивная подготовка к предстоящим боевым действиям. И хотя к этому времени за плечами у нас были Москва, Сталинград, Курская дуга, нам сразу стало ясно, что в предстоящем сражении многие задачи придется решать по-новому.

Обстановка в воздухе к лету 1944 года изменилась коренным образом. Господство советской авиации в воздухе лишило ВВС противника возможности нарушать движение на наших коммуникациях, работу промышленности и стратегического тыла В 1944 году гитлеровские самолеты уже не пытались действовать по военно-промышленным объектам на территории СССР. На железнодорожные узлы в прифронтовой зоне вражеские бомбардировщики осуществляли налеты только ночью — днем они несли большие потери.

Надежное прикрытие с воздуха позволяло сосредоточить большие массы войск в исходном положении для наступления, осуществлять быстрый и скрытый маневр, перебрасывать части на главные направления. Увереннее обеспечивались эффективность оперативной маскировки и бесперебойная работа фронтового и армейского тыла. Наземные соединения на фронте и в тылу стали нести значительно меньший урон от воздействия вражеских бомбардировщиков.

Поступавшие с заводов новые самолеты теперь использовались нами не только для замены выходящей из строя техники, но и для укомплектования новых авиационных соединений. Гитлеровская авиация, напротив, теряла в боях больше машин, чем получала их от промышленности. Все это резко изменило соотношение сил в воздухе. Если летом 1943 года, к началу битвы под Курском, наше превосходство над авиацией противника выражалось соотношением 1, 4:1, то весной 1944 года оно стало еще больше.

Для участия в Белорусской операции советское Верховное Главнокомандование сосредоточило пять воздушных армий (1, 3, 4, 6 и 16-ю), насчитывавших в общей сложности 5700 боевых машин. Кроме того, привлекалось восемь корпусов АДД, имевших около 1000 бомбардировщиков. Противник мог противопоставить нам всего 1342 самолета 6-го воздушного флота [16]. Его эскадры базировались на аэродромных узлах Минска, Барановичей, Бобруйска. Немецко-фашистское командование считало авиацию наиболее мобильным резервом и готовилось использовать ее на любом участке от Витебска до Ковеля.

Чтобы не дать противнику перехватить инициативу, мы постоянно вели борьбу за удержание господства в воздухе. Это была первоочередная задача каждой воздушной армии. Кроме того, предстояло уничтожать живую силу и технику врага в тактической глубине его обороны, не давать ему возможности маневрировать резервами. Командующий войсками фронта и командующие общевойсковыми армиями проявляли особую заботу о том, чтобы авиация оказывала постоянную и мощную поддержку наземным частям, особенно при вводе в прорыв крупных танковых, механизированных и кавалерийских соединений.

Масштаб предстоящих боевых действий поражал воображение. Если в сражении под Курском решающие события разворачивались на сравнительно ограниченном участке, то здесь в канун наступления восемь общевойсковых и две воздушные армии нашего I Белорусского фронта расположились на девятистах километрах. Таким огромным количеством людей и боевой техники наш фронт еще никогда не располагал. 16-я воздушная имела в своем составе два бомбардировочных и один истребительный корпус, пять истребительных дивизий и по две штурмовиков и ночных бомбардировщиков. Накануне операции из резерва Ставки Верховного Главнокомандования к нам прибыли еще два корпуса: 4-й штурмовой генерала Г. Ф. Байдукова и 8-й истребительный генерала А. С. Осипенко, а также 300-я штурмовая авиадивизия полковника Т. Е. Ковалева.

5 июня на 1 — и Белорусский фронт прибыл Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. После изучения обстановки он заслушал доклад генерала армии К. К. Рокоссовского и отправился вместе с ним на правое крыло фронта — в 3-ю и 48-ю армии. Мне приказали сопровождать их. Там непосредственно на местности были уточнены все основные вопросы организации прорыва вражеской обороны на рогачевско-бобруйском направлении. Определялись также и способы применения авиации.

Потом Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский поехали в центр на паричское направление — в 65-ю и 28-ю армии. Так был окончательно утвержден замысел операции. Он предусматривал два основных удара Один — на Рогачев, Бобруйск и дальше вверх по Березине, другой — на Паричи, Бобруйск, Слуцк и Барановичи. На первом направлении местность хотя и была изрезана реками, но все-таки позволяла действовав крупными силами. На втором — из-за многочисленных болот — было трудно развернуть танковые и мотомеханизированные части.

К. К. Рокоссовский решил провести опытное учение, чтобы убедиться, смогут ли войска, в особенности танковые, пройти через трясину и топкие места Оказалось, что смогут. Командующий фронтом принял решение действовать крупными силами и на паричском направлении.

На рогачевском направлении готовились к наступлению 3-я армия под командованием генерала А. В. Горбатова и 48-я генерала П. Л. Романенко. В прорыв здесь предстояло вводить 9-й танковый корпус. На Паричи нацеливались 65-я армия генерала П. И. Батова и 28-я генерала А. А. Лучинского. В глубину обороны противника направлялись: 1-й танковый корпус через Осиповичи, Марьину Горку на Минск и конно-механизированная группа на Слуцк, Барановичи, Брест. Планировалось окружить обе группировки врага — и минскую, и бобруйскую.

7 июня Г. К. Жуков спросил у меня о готовности авиации фронта Я доложил, что затягивается перебазирование выделенных нам соединений резерва Верховного Главнокомандования, есть трудности в снабжении запасными частями для самолетов, не хватает автотранспорта Пока оставалось неясным, как будет использоваться авиация дальнего действия. Очевидно, с подобными вопросами представитель Ставки столкнулся и на 2-м Белорусском фронте, где он находился с 8 по 10 июня. Вечером 10 июня маршал Г. К. Жуков попросил Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина о том, чтобы на фронт прибыл главный маршал авиации А. А. Новиков.