Константин Сухов - Эскадрилья ведет бой

Первой стартует эскадрилья Николая Старчикова. Погода есть! Пара за парой уходят ребята в бой, уносятся вдаль.

Теперь — наша очередь. Уже в наушниках послышался торопливый, деловой радиообмен: до фронта ведь рукой подать — несколько минут лёта.

Согласно графику нам надлежит взлетать через тридцать минут. Но каждый знает: обстановка может потребовать немедленного вылета. И чутко ловим каждое слово в эфире.

Техники, механики, оружейники, прибористы — все оживлены. Работают быстро, даже вдохновенно: на лицах сияют улыбки. А в них — вера в успех. Настроение «тружеников аэродрома» передается и нам. Знаем: последний нажим — и с врагом будет покончено.

Иван Михайлович в который уже раз обходит машину, еще и еще раз заглянет в лючок, проверит систему — и обязательно тряпочкой (а она у него все время в руках) сотрет пыль, которой давным-давно уже и нет. И повторяет тихо:

— Ни пуха, ни пера!..

Рядом — истребитель моего ведомого Федора Кутищева. Поодаль — самолеты Голубева и Кудинова. Дальше стоит звено Василия Бондаренко.

Улыбаются ребята. Это очень хорошо!..

А минуты тянутся.

Но вот стрелки часов показали «наше» время. И тут же — голос подполковника Датского:

— Сухов, давай!

Идем на взлет. Следом выполняет разбег пара Голубева. Взлетев, она срезает угол и, пристроившись к нам, занимает свое место в боевом порядке.

А вот и четверка Василия Бондаренко, забираясь выше нас, завершает построение «этажерки». Идем в указанный нам район.

Потом нам скажут, что это и есть направление главного удара: здесь действуют войска 5-й гвардейской армии генерала Д. С. Жадова и 13-я армия генерала Н. П. Пухова.

Как только набрали высоту, сразу же увидели дым, тянувшийся стеной над линией фронта. Оказывается, это наши штурмовики поставили дымовую завесу, чтобы скрыть от глаз противника и места наведения переправ, и передвижение наших штурмовых подразделений, наступающих войск.

Проходя над Нейсе, наблюдаю: сколько охватывает глаз — будто водяные фонтанчики во время летнего дождя пляшут на земле: это рвутся снаряды и мины. Грохочет, и в небе вздуваются «шапки» зенитных разрывов, чертят пунктиром линии пулеметные трассы.

Навстречу нам идут уже отбомбившиеся «пешки»: надо смотреть повнимательнее, чтобы не столкнуться!.. Их опекают истребители прикрытия. Немного уклоняюсь, чтобы не мешать коллегам, и связываюсь со станцией наведения. Оттуда докладывают:

— В воздухе спокойно, противника нет! Будь повнимательнее, постарайся нашим не мешать.

— Не мешаю!..

День оказался «урожайным»: наша эскадрилья произвела четыре боевых вылета. Встретиться с вражеской авиацией не привелось, но в двух вылетах израсходовали боекомплект на штурмовку войск противника, отходивших на вторую полосу обороны.

Однажды увидели «диковинку» — стремительно приносившийся на малой высоте самолет с двумя странными «сигарами» на тех местах, где полагалось быть моторам. Не было у них и винтов.

Самолет этот попытался атаковать возвращавшихся домой «Ильюшиных», но, встреченный бдительными «яками», промахнулся, ушел вдаль и стал штурмовать колонну наших автомашин, двигавшихся к линии фронта.

Когда ушел тот странный самолет, мы забеспокоились. Во-первых, скорость у него небывалая — порядка 800, а то и больше километров в час. Мощное вооружение — явно четыре пушки (видели ведь четыре огненных «шнура»). Два двигателя…

Вернулись на аэродром. Доложили командиру о выполнении боевого задания. Сообщили о странном самолете: скорость большая, винтов не видно…

Он тут же по телефону доложил информацию начальнику дивизии полковнику Абрамовичу (комдив был на передвои). От него Федоров услышал:

— Только что получили разведсводку. Немцы применяют одноместный реактивный истребитель Ме-262. Вооружение на нем — четыре 30-миллиметровые пушки. Будьте внимательны, осмотрительны: такие самолеты действуют как «охотники» против оторвавшихся одиночных наших самолетов. Штурмуют колонны наших войск на автостраде, бьют по бензоцистернам. Спланируй несколько пар «охотников» — надо попытаться подловить такого «мессера». Действовать надо на участке Котбус — Заган — Зарау, — сказал начштаба.

К вечеру услышали: наземные войска успешно наступают, форсировали реку Нейсе, преодолели первую полосу фашистской обороны и вышли к оборонительной системе «Матильда».

Начальник штаба все время знакомит летчиков с изменениями линии фронта, а командир полка майор Федоров ставит задачу на следующий день. Улавливаем горьковатый запах: дым щекочет ноздри, ест глаза, першит от него в горле.

С высоты хорошо видно, как ветер, дующий на восток, сносит все больше на нас тот дымовой туман. Смешалось в нем все — и дымовая завеса, поставленная штурмовиками, и пороховая гарь, и тяжелые космы пожарищ: горит все — и лес, и населенные пункты, и боевая техника на передовой и в глубине вражеской обороны. Горький, удушливый дым обволакивает все — и нет от него никакого спасения. Начинаясь у линии фронта, он стелется, плывет над землей, вздымается все выше и выше.

Сизый этот туман таит в себе опасность столкновения с другими самолетами, усложняет полеты, вынуждает подниматься выше и выше, чтобы оказаться над ним.

Уже на следующий день дым «поглотил» наш аэродром. Кашляем, чихаем, ругаемся. Плохо спали из-за него эту ночь: гарь душит, от нее и горечь во рту.

Вылетаем. Задача — прикрытие наших войск, ушедших западнее, поближе к Шпрее, вести также и «охоту» в районе Котбуса. Наши танкисты стремительным броском, во взаимодействии со стрелковыми частями, прорвав вторую полосу обороны гитлеровцев, вышли на оперативный простор и тем самым открыли наступающим войскам путь к Шпрее. Это была последняя водная преграда на пути к Берлину.

Дух в войсках высокий, подъем — небывалый. Зачитан приказ командующего Первым Украинским фронтом, смысл которого — обеспечить быстрое форсирование реки Шпрее.

Летаем с рассвета. Аэродром все еще закрыт сине-белой горьковатой «на вкус» пеленой. Но мы не можем не летать! Нам иначе нельзя. Правда, взлет выполняем с предосторожностями, по одному. Пробив «туман», на высоте три — три с половиной тысячи метров собираемся и группой, как правило восьмеркой, идем в указанный район.

Порой говорят: а что погода? Ерунда!.. Нет, не мелочь это. Вот конкретный случай: ветер изменил направление. В результате усложнилась наша боевая работа.

Аэродром закрыт дымом, широкой полосой смещающимся на восток.

Нет, мы не можем оставаться «привязанными» к земле! В десять сорок взлетели снова. Набрали две с половиной тысячи метров и глазам своим не верим: необозримый голубой простор — лети, куда хочешь. Даже странно как-то: внизу — затянутая плотной пеленой земля, здесь ярко светит солнце, а под крыльями огромным покрывалом простерлась синевато-белая кисея.