Арсений Ворожейкин - Последние атаки

«Если нет у него боеприпаса, таранит», — зная товарища, подумал Петр.

Но что же передать? Иван — парень расчетливый. Но тем не менее… Петр видит его самолет. Он уже догнал «юнкерса». Надо стрелять, но огня все нет, а «як» продолжает сближение. Терпению Воронина пришел конец:

— Смотри, не столкнись с «юнкерсом!» — кричит он. Раздался раскат длинной очереди. Огненные шнуры

прошили вражеский самолет, и из него выскочил длинный язык пламени. Такое явление Петр уже наблюдал, когда доводилось сбивать «юнкере», поэтому уверенно скомандовал:

— Иван, отваливай! Сбил! Иван, слышишь меня, Иван!

Но «юнкере», а за ним и «як» скрылись в облаках. С минуту все в ожидании молчали, не спуская глаз с темной тучи, уже подошедшей к аэродрому. Звуки моторов внезапно оборвались. В черном облаке появилось бледно-розовое мерцающее пятно. Оно быстро расширялось и, как заря при восходе, наливалось и пламенело. Потом, словно не выдержав внутреннего накала, лопнуло, ярко брызнув огнем. Это куски огня начали рваться, рассыпаясь на зеленые, оранжевые, белые, красные шарики. Какое-то время небо гудело глухими разрывами и сияло в огнях разноцветного гигантского фейерверка. Очевидно, транспортник вез бочки с бензином, ящики сигнальных ракет и снаряды.

Когда погасло небо и прекратился гул, летчики еще долго молчали, прислушиваясь, не воскреснет ли где знакомая мелодия «яка». После фейерверка и грохота ночь показалась особенно темной и тихой. На запросы капитана Воронина Хохлов не отвечал. Василяка взял у Петра микрофон и сам долго вызывал Ивана. Но небо молчало. Василяка устало положил микрофон на стол и взял ракетницу.

Тишина. Ее нарушил подошедший Марков. Он доложил, что сбил Ю-52. «Юнкерса» уничтожил и его напарник Рудько. В этот момент затрещал динамик, и оттуда мы услышали отдаленный голос Хохлова:

— Данте ракеты, не вижу аэродрома.

Война приучила всегда смотреть вперед и предугадывать события. Аэродром 728-го полка оказался на пути вражеской авиации, летающей к окруженным войскам. Противник испытал на своей шкуре, что значит такое соседство. Но почему он ночью не может нанести по нашему аэродрому бомбовый удар пли прислать утром истребители?

— Ночью бомбардировщики не найдут аэродром, — уверенно заявил Хохлов, прыгая в кузов машины. — Я-то уж его хорошо запомнил, и то без ракет ни за что бы не отыскал.

— Бандеровцы могут навести, — пояснил Марков. — Хозяйка, у которой мы почуем, говорила, что их здесь целая шайка.

— А мне, братцы, кажется, что нам нужно больше всего остерегаться истребителей, — предположил Лазарев, — От нас на запад до линии фронта около двадцати километров. Это три минуты лета. Нам даже посты наблюдения не успеют сообщить, как «фоккеры» накроют аэродром.

По ухабам разбитой дороги летчиков сильно бросало из стороны в сторону. Чтобы не вывалиться из кузова трехтонки, они крепко держались друг за друга.

Предрассветное небо вновь встретило пилотов гулом вражеских самолетов. Теперь они летели уже обратным курсом на Львов. Как только небо на востоке начало наливаться румянцем, над аэродромом установилась тишина. Ее взбудоражил одиночный «як» полковника Герасимова. Привлекая паше внимание, он сделал круг над аэродромом и, снизившись до земли, с центра летного поля плавно приподнял нос истребителя. Раздался необычно резкий оглушительный артиллерийский залп, второй, третий. Из самолета вырвались вихри огня, выскочило несколько огненных шаров с хвостами, как у метеоров, и скрылись в глубине неба. Николай Семенович прилетел на «яке» с повой пушкой и подал ее мощный голос, чтобы товарищи знали его и могли отличить от вражеского. Сильная штучка! Воронин сразу же поспешил к КП, куда подруливал комдив.

Летчики, техники окружили истребитель. А Петр даже не вытерпел — залез в кабину. Приборы, рычаги в ней все те же, что и на их самолетах. Только вместо двадцатимиллиметровой пушки стоит тридцатисемимиллиметровая. Ее ствол, как оглобля, торчит в носу машины.

— Можно попробовать? — спросил Воронин Герасимова, показывая на кнопку управления стрельбой.

— Давай! — и Николай Семенович подал команду: — От самолета! — и пояснил: — Он при стрельбе на земле, как необъезженный конь: может и лягнуть.

Петр нажал на кнопку. Всполохи пламени сверкнула перед его глазами. Грохот ударил в уши. Самолет от сильной отдачи на метр отпрянул назад. Ого! Действительно брыкается. А где же шары? Наверное, проглядел. И он, дав еще залп, всмотрелся вперед. Цепочка хвостатых разноцветных шаров вспорола синеву и где-то далеко-далеко разорвалась. «Значит, снаряды, чтобы не падать на землю, в воздухе самоликвидируются», — с удивлением подумал Петр, разглядывая в небе рябинки от разрывов.

— Пора вам с Хохловым вылетать на «охоту», — напомнил Воронину командир полка.

— Есть, — ответил капитан и взглянул на комдива: — Можно на вашем? Интересно пушку проверить на деле.

Тот махнул рукой:

— Давай!

Когда взлетели, из-под горизонта показалось солнце. На высоте уже наступал день, но внизу земля, отгороженная от летчиков теневой завесой, как бы еще дремала под сумеречным одеялом. На юго-востоке это покрывало разорвал огонь сражения. Артиллерийские вспышки, нити трассирующих пуль, горящие машины — все слилось в единое мерцающее зарево. Там танковая армия гитлеровцев, собравшись с силами, рвется из окружения.

Теперь и землю залило солнце. Как Петр пи вглядывался в чистое небо, вражеских самолетов не обнаружил. После вчерашнего побоища, в котором устроили избиение «юнкерсов», вряд ли теперь они полетят через аэродром. Тем более днем. Пуганый хищник по старой тропе не ходит. Нужно податься на юг. Там что-нибудь да будет. И действительно, километров через десять в чистой синеве появилась темная точка. Она растет… Самолет. Одиночный транспортный, такой же, какие сбивали в прошлую ночь.

Подходят к «юнкерсу». Заметив приближение наших истребителей, тяжеловоз отпрянул, невольно подставил свое серое, ничем не защищенное гофрированное брюхо под прицел Воронина. Какой удачный момент!..

Вражеский самолет залит солнцем. Кругом спокойный свет начинающегося дня. И даже фашистские кресты на крыльях не чернеют, а растворяются в солнце и не кажутся такими зловещими, как обычно. У Петра промелькнула неожиданная мысль: «А не попытаться ли посадить вражескую машину? К тому же она сама от страха взяла курс в сторону нашего аэродрома».

Наши «ястребки» с двух сторон охватили самолет и сблизились с ним. Вот уже видно летчиков. Капитан Воронин знаками приказывает, чтобы они сдавались. Иначе… Он дает предупредительную очередь. Попробуйте не подчиниться!.. Через застекленную кабину «юнкерса» Петр хорошо разглядел их поднятые руки: сдаемся. Турельные пулеметы повернуты в сторону. Что ж, благоразумно. Воронин с Хохловым уравнивают скорости с пленником и еще плотнее подходят к нему.