Арсений Ворожейкин - Солдаты неба

Устремляемся наперерез «фоккерам». Их немного — с десяток. Но и этого достаточно, чтобы натворить бед на переправах. Набираем высоту. Торопимся. Но к сожалению, нам осталась только одна возможность — перехватить противника на пикировании и помешать ему прицельно сбросить бомбы. Однако враг для своей безопасности может сбросить бомбы и с горизонтального полета. Нет! Истребители всех стран мира бомбят только с пикирования.

На всякий случай решаю попугать «фоккеров», чтобы помешать им прицельно бомбить и с горизонтального полета. Правда, далеко, и наш огонь вряд ли их достанет. И все же мы поднимаем носы своих истребителей и стреляем с очень большой дальности. Фонтан разноцветных струй обрызгал фашистов.

И каково же было мое удивление, когда от группы «фоккеров» в обычном горизонтальном полете посыпался ворох бомб! Черное облако понеслось к реке, и понеслась прямо на одну из переправ.

Внизу сверкнул огонь, заметались столбы дыма, земли, воды… Южный берег и часть наведенного моста заволокло копотью. Там люди, машины, артиллерия… Попали? Но когда рассеялись нагромождения разрывов, я увидел — обе переправы работают нормально. Значит, мы все же сделали свое дело.

А на землю уже ложилась ночь. Садиться нам придется в темноте. Новая тревога: найдем ли аэродром?

Новый аэродром Зубово встретил нас ночным гулом неизвестных самолетов, пролетающих над нами. Поэтому утром, когда приехали на КП, мы с особым вниманием рассматривали карту с обстановкой на фронте.

Севернее нашего аэродрома, километрах в тридцати, — Тернополь, обведенный красным кружочком. Из него фашисты рвутся на запад, на соединение со своими войсками, спешащими на выручку окруженному гарнизону. На юго-востоке от нас, севернее Каменец-Подольского, овальное колечко диаметром пятьдесят-семьдесят километров. Это окруженная 1-я танковая армия противника. Лазарев протянул ладонь к колечку:

— А если оно покатится сюда, на запад? Начальник оперативного отделения полка капитан Плясун, видимо, уже думал о такой возможности.

— Тогда полк окажется под ударом. Нужно быть готовым и к такому варианту,

— А над нашими головами не фашисты ли летают из района Львова в это колечко? — спросил я Плясуна.

— Наверное, они: подвозят боеприпасы окруженцам. Скоро выяснят и нам сообщат.

— Пока выясняют, они могут нас разбомбить или же…

— Хватит, стратеги, философствовать и гадать, — прервал разговор Василяка и сказал Плясуну: — Перед началом работы лучше порадуй летчиков приятной новостью.

Тихон Семенович зачитал приказы Верховного Главнокомандующего о присвоении нашему 728-му истребительному полку двух собственных наименований — Шуйского и Кременецкого. Потом мы получили новое задание.

Когда вышли из КП, небо на востоке уже розовело. В утренней тишине звонко раздавались голоса механиков, докладывающих летчикам о готовности машин. Где-то высоко-высоко продолжалось жужжание самолетов. Дмитрий Мушкин, уловив мой настороженный взгляд в неб», спросил:

— Полетите их сбивать?

— Нет. Да еще и неизвестно, чьи это пташки. Механик, видимо, только что прогрел мотор и, чтобы он дольше сохранял тепло, укутал его зимним чехлом.

— Расчехляй! Полетим к Карпатам, — сказал я.

Мушкин дернул за веревочку — и тяжелый чехол словно сдуло с машины. Еще рывок — и от водяного радиатора отскочила в сторону отеплительная подушка. Через секунду Мушкин уже докладывал о готовности истребителя к полету.

— Ловко ты придумал, — похвалил я механика, залезая в самолет. — С таким приспособлением по тревоге взлетишь быстро.

К концу дня стало известно, что ночью и на рассвете над нами проходили фашистские транспортные самолеты. Они доставляли боеприпасы и горючее окруженным войскам. Если самолеты и в эту ночь появятся, мы с Хохловым подготовились взлететь наперехват.

Солнце зашло. Ярко засиял серпик луны. Погода хорошая. Только южнее аэродрома, точно огромная гора, стояла туча. Прохаживаясь у своего «яка», я зорко слежу за темнеющим северо-западным небом. Там появились какие-то самолеты. Чьи? В воздухе разберусь.

Прыжок — и я в машине. Момент — и с мотора на землю соскользнул чехол.

— От винта! — закричал я, опуская предварительную команду «К запуску»: дорога каждая секунда.

Теплый мотор запустился с пол-оборота. Не спрашивая разрешения механика, я дал полный газ и с места рванулся на взлет.

Земля уже потемнела. Сверху я с трудом разглядел, что Иван Андреевич тоже взлетает. Ждать его незачем: ночной бой — одиночный бой.

Серпик молодой луны сиял вовсю, и я хорошо разглядел, что летят трехмоторные «Юнкерс-52». За парой, на которую я нацелился, идут еще несколько «юнкерсов».

Разворот — и я сзади первых двух. Ба, какие махины! Таких еще не встречал. Однако они хорошо знакомы по снимкам и описаниям. Машины с малой скоростью, без брони, защитные пулеметы только сверху. Подходи снизу, сзади — и ты недосягаем.

Выбираю из пары левого. Из его моторов выплескиваются блеклые струйки пламени, освещая большие, толстые крылья с черными крестами. После первой же очереди с левого борта «юнкерса» высунулся огромный черно-красный язык и, словно испугавшись, тут же исчез. Я хотел было добавить горяченького, но из самолета вырвались клубы дыма, за ними потянулись струи огня, и махина вспыхнула.

На очереди второй транспортник, а сзади — целая вереница. И нет истребителей противника. Вот здорово! Бей без оглядки, как по мишени. К тому же лунный свет освещает цели. Да и сесть на землю поможет ночное светило.

И вот вторую громадину подвожу под прицел. Нужно стрелять так же, как и по первой, — в центральный мотор: сзади него находится экипаж. Туша «юнкерса» вползает в прицел. Но мне нужен центральный мотор. Вот и он. Ну как тут промахнуться!

И только я хотел нажать на кнопку управления огнем, как перед глазами что-то сверкнуло, раздался глухой взрыв, в кабине зашипело, лицо ожгло чем-то горячим, влажным. Я, ничего не видя, отпрянул от «юнкерса» вниз. Что случилось? Подбит мотор и вода с паром хлещет по лицу? Но вражеских истребителей не было. Может быть, полоснули по мне какие-то новые пулеметные установки с транспортника? Догадок нахлынуло много, но по опыту чувствую — не то.

Все эти мысли промелькнули за какой-то миг. Через две-три секунды в глазах просветлело. Прибор температуры воды показывал чуть ли не сто пятьдесят градусов.

А «юнкерсы» плывут над головой. Какая досада, что мой «як» задохнулся от жары! Почему так случилось? Скорее на аэродром! Как хорошо, что он оказался подо мной!

— Подготовьте другой самолет, — попросил я по радио, заходя на посадку.

На земле сразу кинулся к водяному радиатору. Там, закрыв его, торчала подушка. Рационализация Мушкина не сработала: оборвалась веревочка. Если б не она, сколько бы теперь лежало на земле «юнкерсов»! Обидно. Эх, Дима, Дима! Сколько раз ты выпускал меня в полет! И все было нормально. Впрочем, не только Мушкин виноват. Я не выполнил мудрое правило — прежде чем взлетать, надо взять разрешение у механика, а я этого не сделал: поторопился. Ну как тут не вспомнить слова своего инструктора в школе летчиков Николая Павлова: «Поспешность в авиации — враг номер один».