Карл Брукнер - Золотой Фараон

Столяр засмеялся и положил руку на плечо Менафта:

- В своем деле ты мастер, но размышляешь славно нильский бегемот. Действительно, Поа сразу сообразил, кто лучше всего сумеет украсть для него золото. Всему есть свои причины. И нам дали в помощники Эменефа, горшечника, не случайно. Позже он сделает для найденного золота красивые выпуклые кувшины с узкими горлышками. Никто не заподозрит, что в таких кувшинах хранится золото из царских погребений. Если даже они будут когда-либо стоять среди сотен им подобных в подвале дома Поа!

- Разве Эменефу придется изготовлять эти кувшины в своей мастерской?

- Ты задаешь глупые вопросы, Менафт. Мастерская будет совсем в другом месте. Я думаю, в одном из глиняных карьеров у Нила, владельцем которого является Поа, можешь мне поверить. Во время работы у Эменефа не будет свидетели.

- Ну, а если Эменеф сам проболтается?

- Тогда он быстро отправится в загробный мир. Спроси водоноса Мунхераба, и он скажет тебе, где ждут нильские крокодилы тех, чей болтливый язык может показаться опасным важному чиновнику.

И все же у Менафта было еще одно последнее сомнение:

- Дозорный Города мертвых все равно сообщит, что одна из гробниц вновь ограблена. Сейтахт застонал от нетерпения:

- Сколько я должен тебе повторять, что Ях, бог луны, нем и слеп. И царский дозорный вместе со всеми стражами тоже.

Камнерез ломал в отчаянии руки:

- О всемогущий Птах! Я думал, что я один был тем низким человеком, на которого Осирис натравит Анубиса! Но чиновники 'из Города мертвых еще хуже меня!

- Они такие уже тысячу лет,- возразил столяр равнодушно.- Вспомни-ка гробницы из некрополя на западном берегу. Знаешь ли ты хоть одну, которая не была ограблена? И разве тебе не известно, что воры проникли даже в могучие пирамиды Мемфиса. Как могли они разыскать тайные ходы, преодолеть лабиринты, двери-заслоны и другие препятствия? Уж конечно, не без помощи посвященных. Погребальные покои в пирамидах первых великих царей уже более тысячи лет пусты. Послушай меня, будь я царь, я приказал бы после своей смерти мой труп только набальзамировать и поместить в каменный саркофаг без какой-либо погребальной утвари из золота. И это я довел бы до сведения каждого. Только тогда я мог бы спокойно почить в веках.

- Но как бы Осирис узнал тогда в загробном мире, что ты царь? Он спутал бы тебя с безымянными покойниками, и ты потерял бы все свои преимущества. Тебе пришлось бы заниматься тяжелой работой, как простолюдину.

Безбожник-столяр бросил насмешливый взгляд на небо.

- О Менафт, как ты глуп! Если существует бог загробного мира Осирис, то должен же он знать, царь перед ним стоит или такой же человек, как ты и я. А если он к тому же еще и справедлив^ то должен судить плохого царя так же, как и плохого столяра.

- Значит, ты признаешь, что боишься наказания на том свете.

Сейтахт повернул руки ладонями вверх:

- Наказание? За что? Я беру золото, от которого никому нет пользы. Оно лежит глубоко под землей в гробницах. И его хочет иметь Поа, писец. За золото он даст нам масло, вино и другие хорошие вещи. Я не могу пользоваться золотом, так же как ты и другие.

- Это правда,- согласился робко Менафт,- золотом владеют лишь знатные вельможи, но никогда - ремесленники или крестьяне.

- Ну, а раз так, тогда почему ты боишься наказания богов? Бери пример, с Мунхераба, Хенума или Эменефа. Их привлекает не золото, а то, что дадут за него. Не мы грабители могил, а наши заказчики. Это их должен бы наказать Осирис, а не нас.

Менафт выпятил нижнюю губу. Слова Сейтахта поколебали его. Молча шагал он во мраке долины рядом со своими товарищами, размышляя: солнечный диск не может быть богом. И луна не может, да и ничто другое на небе и на земле. Сейтахт не лгал; он и правда хулил тогда богов, а они не сказали в ответ ни слова. Безмолвные и беззащитные лежали также и многочисленные фараоны в своих гробницах. Хотя при жизни они утверждали, что являются детьми небесных богов, а после смерти соединятся с Осирисом, однако они не защищались, когда воры грабили их гробницы. Да, очень возможно, что столяр прав: только люди могут карать и миловать людей на этом свете. И кто знает, что происходит на том свете? Оттуда еще никто не возвращался, чтобы дать показания.

На той стороне при обвалах скал снова раздался вой шакала. Он прозвучал словно вопль отчаяния. С противоположной стороны долины тотчас же последовал ответ. Теперь вой слышался уже в разных местах.

Менафт внимательно осмотрелся. "Это только шакалы,- подумал он,-1наверняка это только шакалы". Они встречаются не только здесь. Он знал их привычку: подвывать своим собратьям. Не раз он прогонял их камнями, когда шакалы мешали ему спать. Просто смешно, что он их испугался. Однако Менафт оглянулся через плечо: что это за огоньки там позади, в темноте? Не светятся ли чьи-то глаза? А теперь огоньки потухли. Неужели его все-таки преследовал Анубис?

Сейтахт беззаботно шел дальше и смотрел вперед на дорогу. Он искал в темноте Мунхераба и двух других. Куда они ушли? Долина заканчивалась невдалеке скалами, которые, подобно гигантской стене, уходили высоко в небо. Гробница Тутанхамона должна была находиться где-то поблизости.

Сейтахт остановился, осмотрелся. Проклятия, которые он изрыгал, шипели, как вода на раскаленном камне. Недалеко послышался шорох, словно кто-то тер деревом о дерево.

Менафт испуганно схватил столяра за руку:

- Слышишь? Кто-то высекает огонь. Столяр некоторое время прислушивался.

- Это они! - крикнул Сейтахт.- Эти сумасшедшие хотели разжечь огонь под открытым небом, вместо того, чтобы ожидать нас.

Сейтахт поспешил вперед. Его набедренная повязка светлым пятном плыла в темноте, указывая дорогу, которую выбрал Сейтахт и которая вела к возвышенности. Это была стена, опоясывающая спуск к гробнице.

У восточного края стены вырисовывались силуэты трех фигур. Это наверняка были Мунхераб, Эме-неф и Хенум. Вдруг там вспыхнула искорка.

Огонь осветил белое пятно набедренной повязки Сейтахта. Послышался его гневный свистящий шепот. Огонь внезапно погас, и четыре фигуры исчезли так неожиданно, словно провалились сквозь землю. Менафт понял: грабители спустились к гробнице.

В скале было вырублено шестнадцать ступенек. Шестнадцать. Число, которое оставило неизгладимый след в памяти Менафта. Одиннадцать лет назад на этих ступеньках он чуть было не расстался с жизнью.

В его памяти вновь всплыла страшная сцена, которая разыгралась здесь в прошлые времена.

Высеченный из глыбы благороднейшего желтого кварцита многотонный саркофаг медленно опускался по наклонной площадке к гробнице. Двенадцать рабов тащили его на деревянных катках через подземный ход в переднюю камеру и далее- в гробницу.