Борис Соколов - Охота на Сталина, охота на Гитлера
- Название:Охота на Сталина, охота на Гитлера
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Вече
- Год:2003
- Город:М.
- ISBN:5-94538-276-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Борис Соколов - Охота на Сталина, охота на Гитлера краткое содержание
Автор книги известный историк и публицист Борис Соколов предлагает читателям заглянуть за кулисы тайной борьбы спецслужб великих держав, пытавшихся в ходе Второй мировой войны организовать покушения на руководителей противостоящих им государств. Какие покушения планировались на Гитлера и Сталина, почему они не увенчались успехом, какую роль в этом сыграли разведслужбы Германии и СССР? На эти и другие вопросы отвечает в своей книге автор.
Охота на Сталина, охота на Гитлера - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Такеока поведал следователю о том, как ликвидировал Люшкова. Умолчал только о том, что добил его не он сам, а Аримицу. Следователь не поверил, что Такеока действительно застрелил перебежчика. Русские заподозрил и, что японская разведка помогла Генриху Самойловичу бежать. Капитана пытались подловить на деталях: просили описать мебель в резиденции Янагиды и во что был одет генерал вечером 20 августа. В конце допроса Такеоке показалось, что следователь ему поверил.
5 декабря 1945 года бывшего начальника Дайренского специального агентства доставил и в Москву. Здесь его допрашивал сам Абакумов. Он обвинил Такеоку в неискренности. Капитан спросил, что тот имеет в виду, - оказалось, что чекисты знают: добивал Люшкова кто-то другой. Выяснилось, что Аримицу тоже был допрошен и признался, что второй выстрел произвел именно он. Такеока стал оправдываться, что хотел только подчеркнуть: всю ответственность за убийство перебежчика взял на себя как старший начальник и потому не упоминал своего подчиненного. Он полагал: Москве важно знать, жив Люшков или мертв, а не то, выстрелили ли в него один или два раза. Абакумов раздраженно заметил: "Что важно, а что нет - решать Советскому правительству, а не вам".
Год Такеока провел в тюрьме на Лубянке. В августе 1946 года капитан был вызван свидетелем на процесс по делу бывшего атамана Забайкальского казачьего войска Григория Михайловича Семенова, которого судил военный трибунал. С атаманом начальник Дайренского спецагентства работал весь последний год войны. Семенов жил на даче под Дайреном и активно сотрудничал с японской разведкой. Он, например, участвовал в создании военных формирований белой эмиграции на случай советско-японской войны. Правда, когда война все-таки началась, эти проекты так и не был и реализованы из-за скоротечности боевых действий и явно безнадежного положения Японии.
На следующий день после скорого суда Семенова повесили.
Затем Такеока сидел два года в Лефортовской тюрьме. В июне 1948 года ему дали 25 лет тюрьмы за его профессиональную деятельность - шпионаж против Советского Союза. Такеоку перевели во Владимирскую тюрьму, где почему-то содержали отдельно от других японских пленных. Его не били, не пытали и даже, в отличие от других пленных японских офицеров, не заставляли работать. А ведь к офицерам разведки Квантунской армии в СССР относились особенно плохо. Так, лишь около 20 выпускников разведшколы в Накано, в том числе и Такеока, вернулись из советского плена, да и то в последней партии репатриированных. В феврале 1956-го, незадолго до отъезда из СССР, ему посчастливилось встретиться с полковником Асадой Сабуро, предшественником Ямашиты на посту начальника Харбинского специального агентства. Именно Асада был одним из инициаторов последней командировки Люшкова в Маньчжурию, однако еще до его прибытия был перемещен на другой пост. Теперь капитан рассказал полковнику, как ликвидировал Люшкова, и Асада одобрил его действия.
По возвращении в Японию Такеока молчал вплоть до 1979 года, когда уже после публикации книги Хиямы о несостоявшихся покушениях на Сталина поведал журналисту газеты "Сюкан асахи" Кавагати Нобокжи о том, как убил высокопоставленного советского перебежчика. Последний свою статью, основанную на беседах с Такеокой, озаглавил очень броско " Последние моменты жизни генерала Люшкова - главного героя плана убийства Сталина". Логика была проста: раз перебежчик был причастен к плану убийства Сталина - значит, был резон не допустить того, чтобы он попал в руки СМЕРШ.
Однако никто больше, кроме одного Такеоки, подробностей его версии подтвердить не мог. Нобоюки и Кукс успели побеседовать и с переводчиком Ябе Чута, и с бывшим начальником Харбинского специального агентства полковником Асадой Сабуро, и еще несколькими бывшими сотрудниками японской разведки. Но они сообщили только, что в 1945 году действительно рассматривался вопрос о переброске Люшкова в Маньчжурию. Никто из них, однако, не встречался там с Генрихом Самойловичем в августе 1945-го.
Между тем перебрасывать Люшкова в Дайрен 8 августа, когда война с Советским Союзом стала уже фактом, для японской разведки не было ни малейшего смысла. Как эксперт по Красной Армии бывший комиссар госбезопасности был явно не ко времени, да и не годился. Ведь его сведения об армии были семилетней давности. Давно уже казнили лично знакомых Люшкову руководителей советских войск на Дальнем Востоке В. М. Блюхера и Г. М. Штерна. Давно уже изменилась тактика Красной Армии, проведшей четырехлетнюю истребительную войну с Германией. И даже Ежов, от железной хватки которого и бежал Люшков, исчез с лица земли шестью годами раньше. Единственное, чем Генрих Самойлович мог быть еще полезен японцам, так это своими знаниями психологии советской элиты. Но тогда его присутствие было необходимо, скорее, в Токио, чтобы можно было дать консультации правительству и императорскому Генеральному штабу, а не в далекой Маньчжурии, где тайно обреталось немало агентов Москвы. Ведь тогда, летом 1945-го, судьба Квантунской армии уже мало волновала правительство страны. Перебросить ее для защиты Японских островов от грозящего американского вторжения уже не было никакой возможности. Для этого у японцев не было уже ни судов, ни самолетов, ни горючего. К тому же в воздухе безраздельно господствовала неприятельская авиация.
Есть кое-какие детали в рассказе Такеоки, вызывающие недоверие к его рассказу. Капитан, по собственному признанию, до августа 1945-го не убил ни единого человека. Но Люшкову вот хладнокровно выстрелил в грудь, встав лицом к лицу. А ведь даже закоренелые убийцы всегда предпочитают стрелять в затылок, чтобы не видеть глаза жертвы. Думаю, что как раз в психологическом состоянии побывавшего в советском плену Такеоки и лежит объяснение, почему он, возможно, придумал рассказ о том, как собственноручно застрелил Люшкова. По самурайскому кодексу чести бусидо попасть в плен было страшным позором. Как и к другим вернувшимся из советских лагерей, отношение к Такеоке на родине было, мягко говоря, не самым сердечным. Да и офицер, которому ни разу в жизни не довелось стрелять в противника, уважения у соотечественников не вызывал. Товарищи же Такеоки по плену, зная о его особом положении в тюрьме, подозревали капитана в выдаче неприятелю секретов японской разведки. А тут из "предателя" Такеока превратился, можно сказать, в героя. Выполнил приказ начальника, не допустил того, чтобы ценный перебежчик попал в руки Советов. И необычное положение капитана в плену тоже тогда объясняется: русских он будто бы интересовал как человек, последним видевший Люшкова. Идею же убийства бывшего начальника Дальневосточного НКВД подсказало ему приведенное в книге Хиямы свидетельство: тело Люшкова якобы было обнаружено советскими солдатами в воде, японцы его задушили и сбросили с моторной лодки. Такеока же вообразил, что лучше - в своем рассказе - прикончить предателя более рыцарским образом - выстрелом в грудь, а следы замести кремированием трупа.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: