Борис Соколов - Охота на Сталина, охота на Гитлера

Нет, стрелять - никакой возможности. Не дадут даже опустить руку в карман, не то что выдернуть ее с пистолетом. При малейшем движении гестаповцы готовы броситься вперед, а тот, что стоит за спинкой стула, наклоняется всем корпусом, так что где-то у самого уха слышно его дыхание, - наклоняется, готовый в любое мгновение перехватить руку…

Между тем гаулейтер, откинувшись в кресле и слушая собственный голос, продолжает:

- Человеку, который, подобно вам, собирается посвятить жизнь освоению восточных земель, полезно кое-что запомнить. Как выдумаете, лейтенант, кто для нас здесь опаснее: украинцы или поляки?

У лейтенанта есть на этот счет свое мнение.

- И те и другие, герр гаулейтер! - отвечает он.

- Мне, лейтенант, нужно совсем немного, - продолжает Кох. - Мне нужно, чтобы поляк при встрече с украинцем убивал украинца и, наоборот, чтобы украинец убивал поляка. Если до этого по дороге они пристрелят еврея, это будет как раз то, что мне нужно. Вы меня понимаете?

- Тонкая мысль, герр гаулейтер!

- Ничего тонкого. Все весьма просто. Некоторые весьма наивно представляют себе германизацию. Они думают, что нам нужны русские, украинцы и поляки, которых мы заставили бы говорить по-немецки. Но нам не нужны ни русские, ни украинцы, ни поляки. Нам нужны плодородные земли… Мы будем германизировать землю, а не людей. Здесь будут жить немцы!

Кох переводит дух, влимательно смотрит на лейтенанта:

- Однако я вижу - вы не сильны в политике.

- Я солдат и в политике не разбираюсь, - скромно ответил Кузнецов (ответ для члена НСДАП, согласитесь, довольно странный. - Б. С.).

- В таком случае бросьте путаться с девушками и возвращайтесь поскорее к себе в часть. Имейте в виду, что именно на вашем курском участке фюрер готовит сюрприз большевикам. Разумеется, об этом не следует болтать.

- Можете быть спокойны, герр гаулейтер!

- Как настроены ваши товарищи на фронте?

- О, все полны решимости! - бойко отвечает лейтенант, глядя в глаза гаулейтеру.

- Многих испугали недавние события?

- Сталинград?… Он укрепил наш дух!

Гаулейтер явно удовлетворен столь оптимистическим ответрм. Он еще раз любопытным взглядом окидывает офицера и, наконец, принимается за заявление его подруги. Он пишет резолюцию".

Медведев основывался в своем повествовании, по всему, как на личных беседах с Кузнецовым и Валентиной Довгер, так и на рапорте разведчика. А кое-что присочинил. Например, по легенде Зиберт не был дворянином, обладателем родового поместья (тогда к фамилии прилагается "фон"), а всего лишь лесничим (пригодилась довоенная профессия Кузнецова), а затем управляющим в имении князя Шлобиттена. Главное же, Медведев в своей документально-художественной книге почти целиком сочинил диалог Зиберта и Коха.

Посмотрим, как в действительности проходило знаменитое свидание террориста и гаулейтера. У нас есть такая возможность, поскольку сохранился отчет Кузнецова о визите к Коху. Вот о чем в нем говорится:

"…Я на фаэтоне с Валей, Шмидтом и собакой Коха подъехали к рейхскомиссариату, вошли в вахтциммер (караульное помещение. - Б. С.), где было около двадцати жандармов с автоматами, и взяли пропуск к Коху. Жандарм у ворот пропустил нас во двор дворца Коха. Прошли мимо второго жандарма, нас во дворе встретил адъютант. Он привел меня и Валю в нижний этаж дворца, где в приемной встретили нас одна дама и один приближенный Коха. Шмидт с собакой остались во дворе. В приемной нас попросили обождать, доложили о нашем приходе на второй этаж и попросили подняться. Мы оказались в квартире Коха. Здесь нас встретил адъютант или личный секретарь Коха, который попросил сесть и начал расспрашивать о цели приезда, после этого он ушел в кабинет Коха и вернулся с тремя высокопоставленными телохранителями Коха с крестами на груди (очевидно, это были офицеры СД. - Б. С.). Они отрекомендовались, осмотрев нас, и попросили Валю в кабинет.

Я остался ждать. Один ушел с Валей, двое остались, молча глядя на меня…

У меня в кармане на боевом взводе со снятым предохранителем лежал «вальтер» со спецпатронами (с ядом. - Б. С.), в кобуре еще один пистолет. В коридорчике перед кабинетом меня встретила черная ищейка, за мной шел один из приближенных. Войдя в кабинет, я увидел Коха, и перед ним двое, которые сели между мной и Кохом, третий стоял за моей спиной, за креслом - черная собака. Беседа продолжалась около тридцати - сорока минут. Все время охранники как зачарованные смотрели на мои руки. Кох руки мне не подал, приветствовал издали поднятием руки, расстояние было метров пять. Между мной и Кохом сидели двое, и за моим креслом сидел еще один. Никакой поэтому возможности не было опустить руку в карман. Я был в летнем мундире, и гранаты со мной не было.

Кох очень придирчиво ругал меня зато, что я решился просить за девушку не немецкой крови. Кох сказал: " Как вы можете ручаться за нее, у нас было много случаев, доказывающих, что нельзя ни за кого ручаться сегодня (насчет наличия "арийской крови". - Б. С.) ". Кох спросил меня, где я служил, в каких боях участвовал, в каком полку, давно ли я знаю девушку, откуда она, почему я о ней не навел предварительно справки в гестапо, где мои родные, в каких городах бывал, где и у кого работает мой отец, где мать, специальность, религия. Кох заявил мне, что если за каждую девушку, у которой убит отец, придут просить, то нам некого будет посылать в Германию…

В заключение он спросил меня, как и почему украинцы режут поляков, по моему мнению, кто хуже, поляки или русские, как уничтожить сопротивление поляков и русских одновременно, какого мнения наши офицеры и солдаты о подготовке наступления на Востоке.

Наконец, после подробного расспроса о боях на Востоке Кох взял карандаш и написал на заявлении Вали: "С получением работы в Ровно согласен. Кох". Заявление Вали он передал мне и предупредил об ответственности в случае, если Валя окажется шпионкой. (Вот смех: обращаться с таким предупреждением к настоящему - да еще какому - шпиону. - Б. С.) Снова приветствия, и я удалился, окруженный охранниками. В ожидании записали мое имя и адрес полевой почты, выпускали меня через другие двери, поздравляли много, даже один генерал пожал руку (этому "генералу", а в действительности полковнику, главному судье Украины Альфреду Функу, Кузнецов конечно же не за рукопожатие через пять с половиной месяцев отплатил пулей. - Б. С.), затем мы обошли дворец, поблагодарили адъютанта за услуги, последний подарил мне и Шмидту по две пачки папирос. Мы вышли, сдали пропуска и уехали в город".

Видите разницу?! Одно дело: "… именно на вашем курском участке фюрер готовит сюрприз большевикам". И совсем другое:"… какого мнения наши офицеры и солдаты о подготовке наступления на Востоке? " В первом случае Кох проявляет недопустимую беспечность, шутя проговорившись перед первым встречным офицером о плане секретной операции " Цитадель". Во втором - отделался ничего не значащей фразой о подготовке вермахтом наступления - не отступления же - на Восточном фронте. Может, гаулейтер вот так хотел подбодрить молодого лейтенанта-фронтовика, ровным счетом ничего не зная о военных планах "на Востоке". Мол, ничего, после Сталинграда мы им отплатим. Да и откуда ему было знать? Кроме Гитлера о "Цитадели" были осведомлены только несколько высокопоставленных генералов и фельдмаршалов, но - никак не гаулейтеры.