А Спиридович - Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов

Увлекли "Неизвестного" в соседнюю комнату, где были приготовлены столы.

-Туз выбирает место, - решили игроки.

- Туз! - Крикнули присутствовавшие и в упор смотрели на молодого хозяина.

В ответ грянули выстрелы. "Неизвестный" грохнулся на белый блестящий паркет. Забился в предсмертной агонии.

Игра окончена... "Неизвестного" уложили в автомобиль и повезли. Его везли, а за ним гнались, кричали: "Держи, держи!"

И вместо роковой фразы "Мене, факел, фарес" раздалась другая фраза радостная, мощная, звучная, сказанная с необычайно твердостью: "Не мешайте! Совершается всероссийское дело".

И фраза эта пронеслась по России, трепетно коснулась миллионов сердец. Вскружились головы, раздалось мощное дружное ура, прозвучали звуки Народного гимна.

И все, и любители азарта, и ненавидящие карточную игру, все в этот день поклонились - Тузу".

Н. Дулин.

Дулин, как доложили мне, имел какое-то касательство к Союзу Русского Народа, что и придавало ему смелости, с другой же стороны, играл в либерализм. В статье было много фантазии, много лжи, но, по существу, она отражала правильно тогдашнее общественное мнение повсюду в России. По-обывательски, не заглядывая в будущее, и я, лично, в первые дни, как и большинство интеллигенции, порадовался исчезновению "Старца", но, как представитель власти, как градоначальник, да еще в местности, так близко связанной с Царской Семьей, я не мог оставаться по отношению статьи г. Дулина равнодушным. Не мог оставаться равнодушным к прославлению террора, ко всем намекам, белее чем ясным, на кого.

Я поговорил с представителем прокуратуры и, не найдя в нем нужной поддержки, арестовал Дулина в порядке усиленной охраны, представил дело генерал-губернатору Эбелову и г. Дулин был выслан из пределов градоначальства,

В общем, и у нас, в Ялте, все были довольны исчезновением Распутина, но здесь ясней чувствовался страх за то, что будет, что станется, т. к. здесь, более, чем где либо, многие знали всё действительное значение - значение мистическое Распутина для Царской Семьи.

Сочувствия А. А. Вырубовой по поводу убийства "Старца", в те дни, я не высказал, но, поздравляя ее с Новым Годом, я не посчитал себя в праве воздержаться и сказал несколько слов по поводу постигшего ее горя.[лдн-книги1]

С осени либеральная оппозиция перешла в открытое наступление против правительства. Боролись за ответственное министерство, что, в условиях режима, означало государственный переворот. К нему и шли. На закрытых и конспиративных собраниях все чаще и чаще говорили о низвержении Государя и передаче трона Наследнику. За малолетством последнего, намечали регента. Одни думали о Вел. Кн. Михаиле Александровиче, другие называли Вел. Кн. Николая Николаевича, третьи - Вел. Кн. Кирилла Владимировича. Говорили, что за первых двух старались представители общественности, а за последнего умно действовала Вел. Кн. Мария Павловна. Так говорили, так болтали и, главное, этому верили круги интеллигенции, и в этом было знамение времени. Создавалось впечатление, что против Государя есть комплот даже среди династии. Это была неправда, это была сплетня, но ей верили.

Наступление на правительство началось с осени, после возвращения из заграницы депутации Гос. Думы и Гос. Совета. Некоторые говорили особенно доверительно, что во время посещения некоторых стран, кое-кто из депутатов получил руководящие указания от масонского центра, с обещанием моральной поддержки. В качестве главного подготовительного средства выдвинули клевету.

Клеветали, что Царица по своим симпатиям чистейшая немка и работает на Вильгельма. Клеветали, что с целью подчинения Государя влиянию Царицы его опаивают каким-то дурманом, что расслабляет ум и волю Государя. Клеветали, что Распутин состоит в интимных отношениях с Царицей и не щадили клеветой даже чистых, как хрусталь, детей Их Величеств.

Клевета не знала пределов, и потоки грязи зачастую имели источником высшие круги петроградского общества, откуда разливались по стране и проникали на фронт. Теперь, когда после февральского переворота, образованная Временным правительством Чрезвычайная следственная комиссия доказала абсурдность этих слухов, теперь, когда переписка Государя с его супругой опубликована, когда опубликованы многие другие документы, все это ясно, как светлый день, но тогда верили каждому абсурдному слуху. Среди членов Гос. Думы была такая сильная уверенность в том, что Царица Александра Федоровна помогает немцам, что депутат П. Н. Крупенский даже спросил о том министра Сазонова.

- Вы знаете, - ответил Сазонов, - я не люблю Императрицу, но я вам категорически заявляю, что это неправда. И этому серьезному авторитетному заявлению Сазонова все-таки не все верили. А когда молодой и неуравновешенный Вел. Кн. Дмитрий Павлович бросал легкомысленную и ни на чем не основанную фразу о том что Государя спаивают каким-то дурманом, этой галиматье также верили и ее передавали дальше и дальше и мы знаем теперь, какую роль сыграла, именно, эта сплетня в решении князя Юсупова убить Распутина.

Во всех кругах общества была как бы одна цель: как можно сильнее скомпрометировать, опорочить Верховную Власть и ее правительство. А, между тем, никто в России не желал так чистосердечно и фанатически полной победы над немцами, как Император Николай II, и едва ли кто так самоотверженно и упорно отдавал общему делу союзников все свои силы и помыслы. Казалось, что большой успех, достигнутый в последние месяцы на Юго-Западном фронте, дал новое основание и надежду на победоносный конец ужасной войны. И вот, этот-то успех на фронте едва ли не больше всего толкал оппозицию на совершение переворота. "Надо спешить, а то не успеем добиться конституции. С победой самодержавие усилится и, конечно, не пойдет на уступки. Надо спешить..."