Петер Хенн - Последнее сражение. Воспоминания немецкого летчика-истребителя. 1943-1945

Пауза, а затем еще раз: «Двадцать «Тандерболтов» над Априлией. Тактика та же самая. Атака закончилась в 9.45».

Еще через полчаса: «Над Априлией восемнадцать «Тандерболтов». Бомбы и пулеметный огонь. Конец налета в 10.15».

В 10.45: «Над Априлией двадцать пять «Тандерболтов»…»

И так продолжалось весь день. Двадцать пять «Тандерболтов»… девятнадцать «Тандерболтов»…

Регулярно каждые полчаса, словно часовой механизм.

Тем вечером я представил свой рапорт:

– Сегодня на Априлию было пятнадцать рейдов истребителей-бомбардировщиков. Численность групп от восемнадцати до двадцати пяти машин. Остальные налеты на Чистерну, Веллетри, Латину [137]и сектор Торре-Гайа. Всего сорок семь налетов истребителей-бомбардировщиков с точкой фокуса на Априлии. Наша собственная воздушная активность: ноль. Никаких немецких групп в воздухе, никаких значительных соединений истребителей-бомбардировщиков.

– Это безукоризненно, Хенн, – сказал оберст. – Вам повезло в этот достаточно тихий день, он дал вам шанс изучить свои обязанности.

– Извините меня, герр оберст, но…

– Что но? Это то, что мы называем полным штилем. Наши товарищи не смогли взлететь, потому что дождь размыл все аэродромы в Центральной Италии. Увидимся завтра, Хенн.

– Спокойной ночи, герр оберст.

На следующий день в информационной сводке около полудня было заявлено: «На линии фронта на плацдарме в районе Анцио – Неттуно с обеих сторон слабая воздушная активность».

– Вы видите, герр лейтенант, – сказал обер-фельдфебель Шубер, – информационная сводка рассматривает башню в Априлии в качестве барометра. Пока она продолжает стоять, ситуация стабильная.

– Бедняги на линии фронта должны чувствовать по-другому. Их перемалывают на куски, а мы не делаем ничего, чтобы уберечь их от неприятностей. Вероятно, аэродромы затоплены. Это прекрасное оправдание. В любом случае, что мы могли бы сделать со своей дюжиной или около того «ящиков» против сорока семи налетов, выполненных группами от восемнадцати до двадцати пяти машин? Это – комедия. В том состоянии, которого мы достигли, уже несущественно, можно ли использовать аэродромы или нет. Сорок семь налетов против ни одного нашего вылета. Очаровательная пропорция. Лишь пехотинцы на линии фронта около Априлии чувствуют на себе основную тяжесть всего этого. «С обеих сторон слабая воздушная активность»! Что они несут в микрофон? Кажется, нами руководит кучка сверхоптимистов.

Следующий день прошел так же, как предыдущий. Наша собственная активность нулевая, в то время как противник поддерживал свою на высоком уровне. Не только днем, но и ночью. Едва солнце заходило и сумерки превращались в ночь, над дорогами, использовавшимися для движения наших колонн снабжения, начинали покачиваться «рождественские елки» [138].

Теперь появлялись двухмоторные бомбардировщики – старые «Веллингтоны». Они кружились вокруг, готовые сбросить свои бомбы на любую подходящую цель.

Воздух был заполнен их бесконечным гулом. Время от времени шум двигателей слышался поблизости от места нашего постоя. Вилла была хорошо защищена в подковообразной лощине, и опасности почти не было. Мы продолжали спать. В то же время конвои на дорогах замирали. Грузовики скапливались, пережидая разрушительный дождь из бомб, сыплющихся из ночных птиц. Те фактически не сталкивались с огнем зениток, поскольку вспышки могли выдать месторасположение батарей. Пушки молчали, да и в любом случае было бесполезно палить в темноту, учитывая нехватку снарядов и длину дорог, ведущих к фронту. Дни шли, а линия фронта оставалась неизменной. Каждые тридцать минут с неизменной регулярностью группа «Тандерболтов» наносила удар по Априлии и ее окрестностям. Водонапорная башня все еще стояла, и в результате текст информационных сводок был неизменно одним и тем же: «С обеих сторон слабая воздушная активность».

В один из дней, увидев мельком несколько «Мессершмиттов» из своей собственной группы, я вызвал их по радио, радуясь, что могу услышать знакомые голоса. Они кружились наверху. Приклеившись глазами к перископу, я обследовал небо.

– Внимание, внимание. Говорит «Пума-8». Истребительное прикрытие над судами только что рассеялось. «Мустанги». Внимание. «Мустанги». Говорит «Пума-8». «Мустанги» атакуют с южного направления… «Мустанги» атакуют с юга.

Я был взвинчен. Разве парни не видели «Мустанги», пикирующие на них? Я повторил свое предупреждение:

– «Мустанги» атакуют с юга.

Раздался голос самого Старика:

– Сколько их там?

Затем голос Зиги:

– Твое здоровье, Хенн.

– Твое здоровье, Зиги.

«Мессершмитты» выполнили вираж и над самой землей понеслись вдаль.

Какой позор. Я в изумлении сорвал свои наушники.

Шестьдесят против шестнадцати. Они ничего не могли поделать. Они потерпели поражение еще до сражения. Хватило лишь времени, чтобы обменяться несколькими словами со Стариком, а вылет был уже отменен.

Наши истребители-бомбардировщики выполняли ежедневно в среднем по два вылета, если полетные условия были особенно благоприятными. В очень редких случаях они совершали четыре вылета. Моя группа выделяла на их сопровождение четыре или шесть «Мессершмиттов». Вот как это происходило. Быстрое пикирование, маневр уклонения от зенитного огня и полет на максимальной скорости на бреющей высоте. К моменту прибытия «Тандерболтов» и «Лайтнингов» бомбардировщики и истребители были в безопасности. И с тактической и с моральной точки зрения эффект от подобной тактики «бей-и-беги» был незначительным.

Однажды оберст вызвал меня к телефону:

– Хенн, вы должны любой ценой помешать этим самолетам-корректировщикам артиллерийского огня. Они шарят повсюду и руководят огнем своей артиллерии по нашим позициям. Наши потери очень тяжелые, а легкие зенитки не могут достать их на высоте, на которой они летают. По вашей информации мы начнем поднимать пары истребителей и посмотрим, как они преуспеют.

Какая блестящая идея! Вокруг бродили сотни «Тандерболтов» и «Мустангов», а я должен был послать на бреющей высоте пару истребителей против нарушителя, которого прикрывали и истребители, и зенитная артиллерия. Я мог предвидеть результат.

Часом позже я доложил по телефону:

– Сектор «Цезарь – Курфюрст». Самолет-корректировщик.

– Хорошо. Пара в пути, – ответил оберст.

Вскоре я в наушниках смог услышать этих двух парней. Я назвал свой позывной и начал направлять их.

– Говорит «Пума-8». Двигайтесь к Албанским холмам в направлении Веллетри. Снижайтесь. Я вижу вас. Цель будет справа от вас. Сохраняйте курс 270 градусов. Вы видите цель?

– Нет.

Я следил за двумя «Мессершмиттами» в свой перископ, в то время как самолет-корректировщик кружил наверху.