Петер Хенн - Последнее сражение. Воспоминания немецкого летчика-истребителя. 1943-1945

В момент налета на аэродроме Дрезден-Клоче находилась дюжина «Мессершмиттов-110», переделанных в ночные истребители. Они взлетели, чтобы встретить вражеские бомбардировщики, не боясь протаранить их над горящим городом. Нашей группе запрещалось летать в темное время суток. В любом случае, даже если бы наши двадцать машин поднялись в воздух, это было бы бесполезно. Каждый сбитый бомбардировщик падал бы на Дрезден. С полным бомбоотсеком и полными топливными баками он прибавлял бы ужаса этой апокалиптической ночи. Волны атакующих нельзя было остановить. Дрезден был заранее обречен.

Прекращение боевых действий было лишь вопросом скорости, с которой массы русских и союзнических танков мчались навстречу друг другу с востока и запада.

Однажды командир нашей группы собрал пилотов и выступил со следующей речью:

– Парни, прощайте. Я покидаю вас. Я только что отстранен от командования. Очевидно, за то, что мы не смогли остановить русские танки. Вы, так же как и я, знаете, что наши ракеты не всегда поражают цель. До свидания. Продолжайте свою работу… еще неделю или две.

Меня переполняли эмоции.

В марте 1945 г. группа была переброшена на так называемый «чешский редут» [185]. Я был спокоен, странно спокоен. Я практическим ни с кем не разговаривал. Я летел, когда моя эскадрилья получала приказ подняться в воздух, я приземлялся, когда мне говорили. Подразделение, которым я командовал, таяло в огне сражений. Вначале эскадрилья включала двенадцать пилотов и двадцать четыре человека наземного персонала. Теперь ее численность сократилась наполовину. Никаких новых пилотов. Механиков отправили в пехоту, и каждую субботу во время построения я замечал, что подразделение становилось все меньше подобно бальзаковской шагреневой коже. Группа была группой только в теории и имела такую же значимость, что и эскадрилья в начале войны. Мой новый командир группы не летал. Он довольствовался тем, что передавал распоряжения, которые поступали к нему сверху. В воздух поднимались всегда одни и те же пилоты, и они же были теми, кто протестовал против глупых приказов. Выполнять боевые вылеты в полную силу было практически невозможно. В последний момент со всех углов собирались пилоты, которыми по очереди руководили командиры эскадрилий.

– Хенн, – однажды сказал мне командир группы, – этим утром вы атакуете русские танки, которые сможете встретить в секторе Гёдинга [186]. – Он сделал неопределенный жест рукой.

– Прекрасно, repp майор, со сколькими машинами?

– Со всеми, что есть.

– Вы подразумеваете те шесть, что остались в группе?

Я отдал распоряжения.

Среди пилотов были два унтер-офицера, которым едва ли исполнилось двадцать лет. 23 апреля 1945 г. они должны были выполнить свои первые боевые вылеты, и я вбивал в них последние инструкции.

– В штурмовой авиации пилот должен знать все. Он – пилот истребителя, когда появляются русские на своих Як-9. Когда это случается, вы бросаете свою машину в сторону, перегруппировываетесь и продаете свою шкуру по самой высокой цене. Если под животом своей машины вы имеете бомбу, то вы – пилот пикирующего бомбардировщика. Пикируйте на свою цель. Вы также пилот противотанкового самолета, когда под вашими крыльями урчат танки ИС, и пилот самолета-разведчика, когда вы замечаете вражеское соединение, которое пересекло линию фронта. Лучше всего одновременно иметь глаза и впереди, и на затылке. Очевидно, что первоначально вы должны быть непрерывно настороже и смотреть в оба. Это должно стать привычкой. Изучите землю вокруг вашей цели и убедитесь, что там нет ничего необычного. Вы также должны время от времени осматривать небо, иначе рискуете шлепнуться около цели. Враг зайдет вам в хвост, даст короткую очередь, и вы отправитесь в мир иной. Неприятная перспектива, поверьте мне; это несколько раз едва не случилось со мной. Вы оба будете держаться позади меня, и я позабочусь о вас; один – слева, а второй – справа от моего хвоста. Вы поняли это?

– Да, герр лейтенант.

Повернувшись к фельдфебелю, который шел с нами, я сказал:

– Вы позаботитесь о двух других.

– Да, герр лейтенант.

Шесть самолетов вырулили на старт. Я поднялся в воздух в 15.30. Позади меня летели пять «Фокке-Вульфов» с подвешенными бомбами и ракетами. Первые предназначались для железнодорожной станции, а вторые – для танков ИС. Таков был наш приказ. Погодные условия были плохими, нижняя кромка облаков опустилась до 300 метров. Местами шел дождь и видимость была скверной.

«Давайте надеяться на то, что я смогу найти цель, – подумал я. – Да, но как я смогу спикировать с высоты, на которой мы летим? Я представляю, что мне придется хорошенько попотеть, чтобы выполнить эту сложную задачу, да еще имея у себя на хвосте этих двух мальчишек. Не бери в голову. Все будет в порядке».

Мы тихо и мирно летели, следуя своим курсом на Гёдинг. У меня было много времени, чтобы поразмышлять и не слишком тщательно следить за горизонтом. Я знал окружающую местность на память и лишь иногда оглядывался вокруг, чтобы посмотреть, не показались ли вражеские истребители. Не было видно ни одного.

Внутренний голос, казалось, предупреждал меня:

«Не будь таким глупым. Поверни обратно. Приземлись и не слушай никого. Ты действительно воображаешь, что со своими шестью «ящиками» сможешь добиться каких-нибудь видимых результатов? Напротив, в том же самом секторе, вероятно, есть 6000 самолетов, поджидающих вас. Не будь идиотом. Чтобы выкрутиться, тебе должно чертовски повезти. Поверни обратно, мой мальчик, поверни обратно. Только подумай. Ты думаешь, что кто-то другой на твоем месте выполнил бы это задание? Твои два новичка едва смогли бы показать на своих картах железнодорожную станцию Гёдинг. Лишь несколько месяцев назад они расхаживали в шортах гитлерюгенда [187], собирая металлолом. А теперь они летят на самолетах, которые едва знают, и через свои ветровые стекла смотрят на тебя, как будто ты Господь Бог».

Однако верх взяло другое рассуждение:

«Если ты повернешь назад, Хенн, то эти два новичка обречены. Они никогда не смогут найти аэродром. Яки перехватят и разорвут их на части. Оставайся на месте – будь что будет».

Тогда снова вмешался прежний голос:

«Сейчас ты пролетаешь над железнодорожной линией где-то между Вишау [188]и Брно, и идет дождь. Ты сможешь сказать, что погода была слишком плохой, что ты ничего не смог разглядеть. Скажи что хочешь, но поверни обратно. Вы – ни ты, ни остальные пятеро – не остановите русские танки. Батальон танков ИС поджидает вас на перекрестке. Ты не знаешь, сколько их еще есть. Их механики-водители лишь усмехнутся, когда увидят ваше появление».