Николай Кузьмин - Генерал Корнилов

Лавр Георгиевич не ломал головы над секретом поразительной настойчивости авторов проекта: продолжалась тактика Берлинского конгресса – российские богатства должны поступить в общее владение. Не удались концессии, попробуем просечь Россию гигантской просекой железнодорожного полотна. Не мытьем, так катаньем!

Эту нахальную железнодорожную агрессию всецело направляли крупнейшие мировые банки. Владея кредитом, ростовщики властно вмешивались в международную политику и диктовали свою волю.

Неспокойно становилось на границах в Закавказье. Турция все заметней отвечала на заигрывания Германии. Немецкий генерал Сандерс, возглавлявший делегацию, домой уже не вернулся, а остался в Стамбуле, приняв командование турецким пехотным корпусом. Германская военщина, таким образом, получала хозяйские права над проливами – давнишней и самой сокровенной цели русской дипломатии.

Иран пока как будто не отваживался на военные демарши. Однако на пост главного финансового советника иранское правительство внезапно пригласило некоего Шустера, из Америки. Какие советы Шустер подавал своим нанимателям – неизвестно, однако при нем заметно участились провокации на границе. Русское правительство, потеряв терпение, направило в Тегеран угрожающую ноту. Мера подействовала: Шустер получил отставку и отправился домой.

Снова золото, финансы, снова банки! Снова «золотая» паутина…

Четырехлетняя командировка в Китай чрезвычайно обострила политическое зрение Корнилова, намного расширила его кругозор. Так артиллерийский наблюдатель, поднявшись на высоту, видит поле гораздо дальше, шире. Слишком много существовало доказательств, что даже седая древность не уберегла Восток отзлокачественного еврейского влияния. Скажем, те же банки. Разве не вознесли они свои стеклянные этажи среди темных древних пагод, словно бастионы новой власти? Разве не кредит, не банковское золото властно влияет на решения самого божественного богдыхана? Нет, подвергся этой заразе и ленивый медлительный Восток, нашла, настигла его «золотая пуля» из сундука презренного ростовщика!

Если прежде ростовщичеством занимались скаредные одиночки и к ним обращались украдкой, тайно, словно к врачевателям от дурных болезней, то теперь отдавание денег в долг под разнообразные проценты стало занятием уважаемым, почтенным. Если в старые времена ростовщик в засаленном лапсердаке со страхом восседал на своем сундуке в потаенных задних комнатах или в подвале, то ныне он воздвиг для своей конторы-офиса великолепное здание в самом центре города и, засев там, умело и без всякой боязни искусно ткет и вяжет свою «золотую» паутину. Деньги, золото, кредит стали такой насущной необходимостью, что в еврейские тенета попадают даже короли.

Так паутина банков превратилась в кровеносную систему самых различных держав, систему не природную, от Бога, а искусственную, навязанную определенными людьми, и человечество не только не отвергло ее, а наоборот, приняло и постепенно приучилось с ней не просто жить, влачить существование, но даже развиваться. Так еврей сделался своеобразным пауком, а его конторы, банки и биржи превратились в несокрушимые бастионы новейшего самодержавия.

Хозяином мира стал изобретательный и хищный ростовщик.

Сбывались пророчества о всевластии «богоизбранного» народа.

Поезд пересек наконец государственную границу, и на Корнилова, получившего возможность покупать не только столичные, но и местные газеты, дохнуло плотной атмосферой накала общественных страстей. На газетных страницах бушевала настоящая гражданская война.

Еще четыре года назад, отправляясь в Китай, Лавр Георгиевич захватил с собой в дорогу две небольшие книжечки-новинки. Одну из них написал старый генерал Евгений Мартынов, другую – некий Сергей Нилус, как видно, человек ученый и очень обстоятельный. В обеих книжечках, по сути дела, речь шла об одном и том же. Генерал анализировал причины поражения России в недавней войне с японцами. Ученый дополнял генерала соображениями более основательными, ибо он впервые осмелился предать гласности итоги первого всемирного съезда еврейских заправил в Швейцарии. Так Лавр Георгиевич впервые ознакомился с «Протоколами сионских мудрецов».

Тогда, несколько лет назад, Корнилов полностью соглашался с выводами генерала Мартынова и снисходительно похмыкивал, читая Нилуса. Если генерал писал о том, что и видел, и пережил сам Корнилов, то разящая сила «Протоколов» притуплялась тем, что Корнилов, как уже было сказано, был прикрыт броней увлечения Востоком.

Сейчас, возвращаясь в Россию, полковник Корнилов был уже совсем не тот, что уезжал.

Война с японцами – и генерал Мартынов это обстоятельно доказывал – была проиграна еще задолго до начала боевых действий. Надеясь на легкую победу над незначительным противником, русское правительство проявляло поразительную слепоту, не замечая того, что наглый враг уже вовсю орудовал в тылу дивизий и корпусов, потянувшихся эшелонами на поля Маньчжурии. Этим врагом была оголтелая антигосударственная пропаганда.

Взрывались не мосты и склады, помрачалось национальное самосознание народа.

Враг, если уж быть откровенным до конца, работал с поразительным нахальством. Что стоит появление первого номера журнальчика, затеянного неким Зиновием Гржебиным, богатым иудеем. Во всю обложку журнала Гржебин изобразил голый человеческий зад и увенчал его императорской короной! Однако самое поразительное последовало дальше. Что же, кто-нибудь возмутился таким кощунством? Как бы не так! Журнальчик с похабной святотатственной обложкой стал своеобразным героем дня и в тысячах экземпляров разлетелся по городам России.

Затем, какое-то время спустя, на улицах стали распространяться открытки: изображен был ветхозаветный раввин с петухом в руках. Это был традиционный жертвенный петух-капорес. Только вместо петушиной головы на открытке была изображена голова императора Николая И.

В памяти Корнилова сохранялись картины поразительной эйфории тогдашнего русского общества. Людьми, и людьми думающими, образованными, владело какое-то радостное ожидание надвигающейся революции. Ее ждали как спасения. Так истомившаяся в засуху земля жаждет спасительного ливня. Поэтому неудивительно, что в октябре, незадолго до декабрьских боев на баррикадах, восторженно затрещали городские телефоны и обыватели, захлебываясь от радости, возбужденно спешили выложить самые свежие новости: объявлена всеобщая забастовка, остановились железные дороги, не действуют телеграф и почта, государь сбежал в Германию (будто бы Вильгельм II прислал за ним броненосец).