Г. Курганов - ТАЙНЫ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И БУДУЩЕЕ РОССИИ

2. Подсоветская эмиграция в своем совершенно подавляющем большинстве не пошла к старой — ни в РОВС, ни в «Корпус», ни, конечно, к «чухновщине». С точки зрения будущего — самый ценный человеческий материал теперь в «полу-левых» организациях подсоветской молодежи: СБОНР, СВОД, ЦОПЭ, КОВ и пр. — не во главе их, а в их массе. Это люди, которые будут драться за Россию и туда вернутся. Их «российская» ценность несравненно выше «Корпуса», «Имперского Союза», «Мушкетеров-Крестоносцев» и пр. и пр. Пока старая эмиграция только то и делала, что их отпугивала.

3. Совершенно очевидно, что в такой работе необходим ясный учет политических и психологических сдвигов, которые за 40 лет произошли в России. Эти сдвиги могут быть поняты в первую очередь только теми, кто: а) сам там жил и б) кто тщательно изучал их в эмиграции в личном контакте с подсоветскими, в частности, во время последней войны.

3. Резкая перестановка «прицела» на подсоветскую эмиграцию совершенно необходима. Но… способна ли на это старая эмиграция? Вот в чем роковой вопрос!..

4. 40-летняя советская пропаганда не могла не дать своих результатов. Именно поэтому само слово «монархия» и в среде подсоветскои эмиграции и, особенно, в среде людей «там», неизменно встречает определенную оппозицию — не логического или исторического, а эмоционального типа. Это нужно признать, как факт. Со словом «монархия» ассоциируется: слабая, тираническая власть, помещики, дворяне, жандармы, невежество и рабство народа, аристократия, капитал, средостение между царем и народом, белая и черная кость и пр. Но в то же время слова «русский царь» имеют совсем иное и положительное значение. Это может казаться парадоксом, но с этим необходимо считаться в нашей монархической работе

Подсоветские люди в массе против монархии, но за Русского Царя. Теоретически это, конечно, неотделимо, но эмоционально это понятно и должно быть учтено.

4. Недоверие к «царизму» уже въелось в плоть и кровь тех, кто жил и живет в СССР. Доказать обратное — что Императорская Россия не была «тюрьмой народов» и пр., невозможно ни иностранцам, ни подавляющему большинству подсоветских. Статьи в старо-эмигрантской прессе о «замечательности» старого времени — приятны только старикам и не вызывают доверия подсоветских. А ведь решать то все будут люди «там», а не «здесь». Упрямое замазывание недостатков прошлого — гнилая политика. Именно поэтому такие журналы, как «Знамя России», «Влад. Вестник» и «Самодержавник» объективно вредны русскому монархизму.

5. Конечно, без слова «монархия» обойтись нелегко. Но нужно учесть, что само оно по себе мало что точное обозначает (как и слово «демократия» и «социализм»). Весь вопрос в социальном содержании этого слова. Иначе говоря, слово «монархия» нельзя употреблять без прилагательных — какая именно монархия? Нужно также учесть, что мистика царской власти ушла в вечность: миропомазание, Царь — глава церкви, «Царь — Божьей милостью», «ответственность только перед Богом», «носитель Божьей Правды», и пр. Русский народ стал много реалистичнее и прозаичнее.

5. Вопрос о будущем будут решать люди, прошедшие огонь и воду и советские зубы. В старину говаривали — «Москва слезам не верит». Теперь — «Москва словам не поверит». 40 лет — не период времени, а пропасть между старым и новым. Народились и выковались иные люди, которых красивыми словами не проймешь. Нужна толковость .

6. Употребленное без «прилагательных», слово «монархия» неизменно вызывает в подсоветских людях известную настороженность и недоверие. Поэтому необходимо предпосылать этому слову «объяснительное» прилагательное. Таким могут быть: новая, народная, соборная, земская, демократическая, прогрессивная, свободная и далее «рабоче-крестьянская». Или иначе монархия — а) без социалистов и коммунистов, без колхозов и концлагерей, но и б) без помещиков, дворян, капиталистов (или без эксплуатации капиталистами), без средостения между царем и народом и пр.

6. Слова «демократическая монархия» нужны для смягчения отрицательного отношения иностранцев к русской монархии. Для них восстановление русской монархии равнозначуще восстановлению, скажем, испанской инквизиции.

Формулировка «рабоче-крестьянская монархия» принадлежит Императорской гвардии генералу Бискупскому. А сколько стариков монархистов упадет в ужасе в обморок, услыша такие слова? На монархическом съезде за названия, в которых фигурировали слова «народная монархия», голосовало (в разных формах) 25 делегатов. Но — увы — прошло название фронта без слов «народная монархия» … «Демократическая техника»???

7. Под словом «самодержавие» подсоветские люди, равно, как и иностранцы, понимают не «суверенность — независимость от внешних сил — власти», а власть неограниченную, то-есть, форму власти, когда воля монарха стоит выше воли народа, народного представительства и выше закона (типа времен Иоанна Грозного или Петра I). Когда (в представлении среднего подсоветского) царь может сам по своей единоличной воле или капризу устанавливать и нарушать законы, объявлять войну, заключать мир и пр. Поэтому для пользы монархической пропаганды (поскольку изменить эту не вполне верную точку зрения мы практически не можем) необходимо теперь обходиться без спорного слова «самодержавие». Нужно учесть возможную точку зрения толкового подсоветского человека: «зачем менять диктатуру коммунизма на другую диктатуру — царизма?».

7. Увы, Исполнительное Бюро за «самодержавие» — слово, которое отпугивает среднего подсоветского эмигранта. А уж что говорить про людей «там», которые не читали всей правды о России, что могли прочесть наши ди-пи?

8. Слово «конституция» понимается — особенно старой эмиграцией, — как парламентская система, хотя под этим словом должна пониматься форма власти, при которой существуют «основные законы» о взаимоотношениях между властью и народом, и которые, конечно, в будущей России существовать должны, в какой-то мере ограничивая власть государя — хотя бы в вопросах престолонаследия и религии.

Термин «конституция» нужно осторожно разрабатывать, применяясь к послебольшевистской действительности, чтобы, не делая государя зависящим от партийной борьбы, дать ему сильную власть (необходимость которой осознается всеми), одновременно не ущемляя прав народного представительства.

8. Исполнительное Бюро против слова «конституция» — за слова «основные законы». «Не вмер Данило…» Я лично сторонник «федеративной конституционной монархии». Нельзя забывать, что некоторые оттенки сепаратизма легко влить в понятие федерации. Нельзя отрицать того, что многие народы России, оставшиеся национально самобытными, «повзрослели», и для них полное бюрократическое единство страны уже неприемлемо.