Н Бухарин - О мировой революции, нашей стране, культуре и прочем

Разве можно так наивничать перед лицом потрясающих грандиозных событий современности? Разве можно не видеть, что из этого Назарета дует гнилой ветер смерти, тлена, разложения?

Беспристрастие науки в том смысле, какой придает ему акад. Павлов, есть миф.

Мифотворчество же стоит в коренном противоречии с материалистической основой Павловского учения. И академику Павлову нужно здесь выбирать: или оставаться в сетях противоречий, или уходить от фактического пристрастия к тому строю частной собственности, который является альфой и омегой для "ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови".

Не мифотворчество нужно нашему времени, а бесстрашное и мужественное понимание действительности. Не сладенькое самоутешение и не страусовы повадки, а "физическая сила мысли" и стальная воля, необходимые для того, чтобы победоносно пройти, хотя бы с сотнями рубцов на теле - через историческую полосу мучительного и, вместе с тем, великого времени, в которое мы живем.

3. О шансах мировой революции, или Павловский тупик номер первый.

Для того, чтобы правильно ориентироваться в фактах современности, нужно, прежде всего, понять всю грандиозность исторического перелома, который переживается человечеством. Только тогда можно будет выбирать и надлежащие масштабы для оценки тех или иных исторических событий нашего времени. Обычная ошибка очень крупных людей (в первую голову ученых) "старого мира" состоит (если мы говорим о логической стороне дела; логика же опирается на психологию, в свою очередь являющуюся функцией социального бытия) в том, что при оценке катастрофы всего старого уклада тщетно тщатся приложить масштабы, мерки, критерии, взятые из привычной, сросшейся с мозгами этих людей, практики мирного, спокойного, так называемого "нормального" капиталистического бытия. Это все равно, что Гулливеру натягивать штанишки младенца-лиллипута или измерять аршинами расстояние от земли до созвездия Ориона. Гулливеру нужны гулливеровские штаны, а для измерения межпланетных пространств употребляется, как известно, такая мера, как световой год. Но то же mutatis mutandis мы должны иметь в виду и для сферы общественных наук: нужно знать, что в нашу эпоху необходимо выбирать критерии не совсем обычного или, вернее, совсем не обычного типа.

Предпослав дальнейшему изложению это предварительное замечание, мы переходим к анализу "опровержений", которыми академик Павлов "опрокидывает" наше учение о революции.

"В этой книжке, - говорит ак. Павлов про брошюру пишущего эти строки, прежде всего остановил мое внимание тот же пункт, который поразил меня в прошлом году в другой книге, в "Азбуке коммунизма". Это именно категорически высказываемое предположение, что пролетарская революция или коммунистическая революция может победить только как мировая революция, т.-е. в мировом масштабе".

"Вот моя мысль остановилась на этом пункте в первую голову. Но какие есть доказательства, что такая революция обобщится, что она действительно сделается мировой?.. И вот, сколько я ни роюсь в впечатлениях от жизни... я не вижу того, что бы указывало на возможность мировой революции".

"Лидеры нашей правящей партии верят в то, что мировая революция будет, но я хочу спросить: до каких же пор они будут верить? Ведь, нужно положить срок. Можно верить всю жизнь и умереть с этой верой".

"Должны быть осязательные признаки, что это имеет шансы быть, а где эти признаки?"

Профессор Павлов переходит далее к анализу об'ективного положения вещей со своей "беспристрастной" точки зрения. Мы приведем сперва результаты этого анализа, по возможности текстуально.

"Возьмите крупнейшие державы, - говорит наш оппонент, - которые в своих руках держат судьбы наций, как Франция, Англия, Америка: там никаких признаков нет, тишь да гладь... А между тем они сейчас в руках своих держат мир, от них все зависит, они - сохранившаяся сила.

Где идут беспорядки, где похоже на революционный взрыв, - это в побежденных странах, в Германии прежде всего, в Польше (тут проф. Павлов делает промашку, ибо Польша вовсе не побежденная страна. Но этот lapsus можно извинить. Н. Б.).

Почему? Именно потому, что они - побежденные страны. Германия находится в страшно трудном положении, потому что она начала войну, воевала с целым светом, и теперь нужно расплачиваться со всем светом. Откуда взять такие рессурсы? По иностранной прессе не поймешь (а по русской, может, и поймешь, да Вы ее не читаете. Н. Б.), не то она хочет платить, не то не может платить контрибуцию, как полагается побежденной стране. Но это ничего общего с революцией не имеет...

Где те элементы, которые могут сделать революцию? Буржуазия не за революцию (еще бы! Н. Б.). Наиболее организованная часть (рабочих, Н. Б.), социал-демократы, против этой революции. Кто же ее может сделать? Значит, ее сделает ничтожная там компартия?.. Какие у них рессурсы?...

Теперь то же в Болгарии. Но это - побежденная страна, дикая страна. Что это за шансы для мировой революции? Я их не вижу при всем своем беспристрастии".

И проф. Павлов подводит по этому пункту такой итог: наша революция "стоила нам невероятных издержек, страшнейшего разрушения; а что если это все в пустую, если мировая революция не случится?.. Тут я мучаюсь, и моя мысль бросается во все стороны, ища выхода, и его не находит. Вот это тупик"*7.

Проф. Павлов читал свою лекцию несколько месяцев тому назад. Но те сдвиги, которые получились за это время, лучше всего показывают, насколько неверна оценка положения проф. Павловым. Прежде всего, остановимся на приеме, который применяется нашим оппонентом.

В Германии - похоже на революцию, но это - побежденная страна.

В Болгарии похоже на революцию, но Болгария - дикая страна.

В Польше похоже на революцию, но она слабая (или еще какая-либо: проф. Павлов ошибочно причисляет ее к побежденным) страна и т. д., и т. д.

Прекрасно. Пусть Болгария - дикая и побежденная, пусть даже Польша будет сопричислена к побежденным странам. Но почему же все это служит аргументом против "обобщения" русской революции? Что капитализм лопается, начиная с своих наименее крепких звеньев (а следовательно, начиная со стран, наиболее подорванных войной 1914 - 1918 г.г.), это - бесспорно. Мы об этом неоднократно писали, и теоретически дело совершенно понятно. Но разве это опорочивает самый факт революции или факт глубоких революционных брожений? Ведь, этак рассуждая, можно об'явить, что и русская революция, это - не революция (ибо Россия была и побежденной, и изрядно дикой страной), что никакой революции вовсе и не было и что все выдумали большевики (кто выдумал самих большевиков - в данной связи остается, очевидно, неисследованным). Еще более наивны фразы акад. Павлова относительно Германии. Эта последняя, изволите ли видеть, "находится в страшно трудном положении, потому что она начала войну, воевала с целым светом и теперь ей нужно расплачиваться со всем светом". Поистине, тут прямое отступничество от какого бы то ни было "об'ективного метода". Оставляем в стороне вопрос о том, кто "начал" войну (акад. Павлов здесь еще все живет под гипнозом "Биржевки" и ее коллег). Пусть ее начала Германия. Но разве поэтому она теперь "в трудном положении"? А не потому, что она была бита? И не потому, что ее грабят? При чем эта мораль в исследовании причинных соотношений? Это все равно, что "опровергать" теорию Павлова ссылкой на то, что хозяйка мопса, попавшего в греховную Павловскую лабораторию, была мало добродетельна, и поэтому опыты Павлова имели успех. Аргументация, достойная "вумного" батюшки в рясе: "покарал Господь-Бог Германию за грехи ее - вот и похоже дело на революцию".