Николай Яковлев - Маршал Жуков

Но перелома не случилось, хромало взаимодействие и управление войск, подводила связь, неважно была организована разведка. Жуков надеялся выправить положение. Его кипучую деятельность прервал 26 июня вызов в Москву. Сталин просил немедленно вернуться - "на Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к Минску". Когда в этот день он вылетал в Москву, враг так и не добился оперативного прорыва советского фронта. Это случилось уже 28 июня.

Впоследствии, возвращаясь к этим дням, Г. К. Жуков требовал от историков "детально разобрать" это сражение; ибо "в результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву". |

К глубокому сожалению, совершенно по-иному складывалась обстановка на Западном фронте.

Генеральный штаб. Июль 1941 года

Когда поздним вечером 26 июня Жуков прямо с аэродрома направился к Сталину, он застал в его кабинете Тимошенко и Ватутина. Шел напряженный разговор, собеседники бледные, осунувшиеся. Военные стояли навытяжку Сталин, едва поздоровавшись, бросил на стол карту Западного фронта и потребовал ответить, что можно сделать в сложившейся обстановке. Жуков попросил сорок минут на размышление. Военные удалились в соседнюю комнату. Положение на карте выглядело угрожающим - враг прошел уже сотни километров по советской земле. Гитлеровские танки смыкают клещи у Минска, а далеко во вражеском тылу продолжают биться насмерть окруженные советские войска.

Жуков предложил: создавать оборону по линии Западная Двина - Полоцк Витебск - Орша - Могилев. А на рубеже Смоленск - Рославль - Гомель незамедлительно оборудовать тыловой рубеж. Замысел Жукова состоял в том, чтобы остановить врага на пути к Москве на одном из оборонительных рубежей, не предрешая, на каком именно, измотать его, а затем перейти в контрнаступление. Сталин немедленно утвердил предложение.

Утром 27 нюня Жуков передал приказ Ставки командованию Западного фронта навести, наконец, порядок в отступавших войсках, отводить их на линию старых укрепленных районов. Он указал, что танковые группы Гота и Гудериана, наступавшие соответственно севернее и южнее оси Брест - Москва, оторвались от пехоты, и потребовал бить их с тыла, а потом обрушиться на пехоту, двигавшуюся без танков. "Такое смелое действие принесло бы славу войскам Западного округа. Особенно большой успех получится, если сумеете организовать ночное нападение на мехчасти". Операцию не удалось провести, противник продолжал рваться на восток.

Тогда в мире оказалось немало людей, которые думали, что "блицкриг" удался. Они судили по стремительным темпам продвижения гитлеровских орд. В своей ставке Гитлер знал лучше. Если геббельсовская пропаганда надрывалась, твердя о фантастических успехах, фюрер с вымученной улыбкой растолковал приближенным 27 июня, что он подобен легендарному всаднику, который, узнав, что переехал, не заметив, замерзшее озеро, умер от ужаса, "Если бы у меня хоть было малейшее представление о гигантских силах Красной Армии, я бы никогда не принял решения о нападении", - добавил он. Через два дня. В то время как радио Берлина сразу передало в эфир первые семь хвастливых коммюнике о победах в России, Гитлер задумался о смерти и секретным указом назначил преемника - Геринга.

Уже тогда Гитлер, вероятно, сообразил, что ввязался в фатальное предприятие. Но у банды заговорщиков в Берлине пути назад не было, как азартные игроки, они играли ва-банк, понукая вермахт продолжать наступление не переводя дыхания. Отлаженный инструмент, каким был вермахт, натасканная на убийство гитлеровская солдатня делали свое дело. Они ломились на восток. Отступая, наши войска переходили к стратегической обороне. Жуков был в центре событий - железной рукой руководил войсками, требуя прежде всего и больше, всего глубокого построения обороны. Контуры стратегической обороны постепенно вырисовывались, темп наступления врага снижался, а потери увеличивались. Но несмотря на все усилия, введение в дело большого количества соединений, прибывавших из внутренних округов, устойчивого фронта стратегической обороны создать так и не удавалось.

А в ставке Гитлера пессимизм сменялся приступами оптимизма. Историограф верховного командования вермахта так описывал царившее там настроение в первые дни июля: "С захватом Минска в неделю мы прошли треть расстояния до Москвы и Ленинграда, такими темпами мы через 14 дней будем в обоих этих городах, а может быть, и раньше". Какие бы внутренние сомнения уже ни терзали Гитлера, перед своими приближенными он разглагольствовал у карты Советского Союза: "В считанные недели мы будем в Москве. Я сровняю город с землей и устрою. на месте его водохранилище. Само название Москва должно исчезнуть с карт". Не только в Берлине, но и в Вашингтоне считали - для разгроми СССР Германии потребуется два, максимум три месяца. Красная Армия переходила к стратегической обороне. Приобретался опыт войны, вводились в сражение новые силы. Личный состав армии и флота воодушевляла программа всенародной войны, сформулированная в решении ЦК ВКП(б) 29 июня 1941 года и доведенная до советских людей в речи И. В. Сталина по радио 3 июля 1941 года. Великий народ поднимался на священную войну против немецко-фашистских захватчиков. Главное - продержаться, выстоять, пока не даст свои плоды перестройка всей страны на военный лад под руководством Государственного Комитета Обороны, созданного 30 июня 1941 года.

С высоты поста начальника Генерального штаба события в вооруженной борьбе, естественно, укрупнялись. Жуков мыслил в основном категориями фронтов, однако в той тяжелой обстановке ему зачастую приходилось вмешиваться в управление не только корпусами, но и дивизиями. Он знал о формировании новых армий, переводе промышленности на военные рельсы. Знал и о том, что захват врагом все новых областей потребовал эвакуации многих оборонных заводов. Они оказались на колесах и когда еще смогут дать военную продукцию.

Жуков был в центре событий, он добивался от войск и штабов прежде всего и больше всего глубокого построения стратегической обороны. Ее контуры постепенно вырисовывались, темп наступления врага снижался, а потери его увеличивались. Но несмотря на все паши усилия, введение в бой большого количества соединений, прибывавших из внутренних округов, устойчивого фронта стратегической обороны создать так и не удавалось.

Обстановка обострялась и становилась кризисной то на одном, то на другом направлении. Зачастую приходилось вмешиваться в управление не только корпусами, но и дивизиями.

Днем и ночью перемалывались силы врага, упорной обороной и контрударами они лишались маневренности и подвижности. 1 июля Жуков от имени Ставки отдает директиву командующим войсками фронтов: "Боевыми действиями против танковых и моторизованных частей противника установлена неспособность немцев отражать внезапные ночные атаки на танки, бронемашины и мототранспорт, останавливающиеся на ночь в деревнях и на дорогах. Немцы боятся вступать в рукопашный бой...