Фридрих Шиллер - Тридцатилетняя война

Но и при величайшем напряжении всех сил едва ли удалось бы сделать что-либо с державой, которая была сильнее всякого, даже самого могущественного государя, взятого в отдельности. Между тем в эпоху крайне слабого развития политической жизни лишь случайные обстоятельства могли побудить отдалённые государства оказывать друг другу помощь. Различие государственного строя, законов, языка, нравов, национального характера разбивало народы и страны на соответственные обособленные единицы и разделяло их непроходимой стеной, делая одно государство нечувствительным к тяжкому положению другого, а то и возбуждая в нём, в силу национальной зависти, враждебное злорадство. Реформация разрушила эту стену. Отдельные граждане и целые государства стали воодушевляться более живым и более близким им интересом, чем национальная выгода или любовь к отечеству, интересом, который оставался совершенно независимым от гражданских отношений. Этот интерес мог связывать многие, даже самые отдалённые, государства и мог в то же время отсутствовать у граждан одного и того же государства. Таким образом, французский кальвинист мог иметь с женевским, английским, немецким или голландским реформатом точки соприкосновения, которых у него не было с его католическими согражданами. Поэтому в одном чрезвычайно важном отношении он, можно сказать, переставал быть гражданином отдельного государства, ограничивать своё внимание и участие одним этим государством. Его кругозор расширяется; по судьбе иных стран, держащихся одной с ним веры, он начинает предвидеть свою собственную судьбу и их дело считать своим делом. Лишь теперь могли государи осмелиться представить дела иноземные на обсуждение собрания своих земских чинов, лишь теперь могли они надеяться найти в них внимание и быструю помощь. Эти чужие дела стали для них своими, и единоверцу охотно протягивали руку помощи, которой раньше не дождался бы сосед, а далёкий иноземец — и подавно. Теперь уроженец Пфальца покидает родину, чтобы сражаться против общего религиозного врага за своих французских единоверцев. Французский подданный, обнажая меч против родины, подвергающей его гонениям, идёт проливать кровь за свободу Голландии. Теперь швейцарцы бьются против швейцарцев, немцы против немцев, решая на берегах Луары и Сены вопросы престолонаследия во Франции. Датчанин переходит через Эйдер, швед переправляется через Бельт, чтобы разбить цепи, предназначенные для Германии.

Очень трудно сказать, что сталось бы с реформацией и со свободой Германской империи, если бы грозный Австрийский дом не ополчился на неё. Но можно, кажется, считать доказанным, что ничто так не препятствовало созданию задуманной австрийскими государями всемирной монархии, как та упорная борьба, которую они вели с новым мировоззрением. Ни в каком другом случае не удалось бы более слабым владетельным князьям добиться от своих подданных тех необычайных усилий, которые они противопоставили австрийской державе; ни в каком другом случае государствам не удалось бы соединиться против общего врага.

Никогда могущество Австрии не было так велико, как после победы Карла V при Мюльберге …после победы Карла V при Мюльберге… — апрель 1547 г. , где он разбил немцев. Казалось, что со Шмалькальденским союзом навеки погибла свобода Германии Казалось, что со Шмалькальденским союзом навеки погибла свобода Германии… — Союз протестантских князей Германии, возникший в 1531 г. для защиты дела Реформации. После поражения в войне против императора в 1546 — 1548 гг. (так называемая Шмалькальденская война) союз распался. По соглашению князей с императором Карлом V в Аугсбурге в 1548 г., католицизм, слегка реформированный, должен был быть восстановлен по всей Германии. Однако, боясь усиления императорской власти, часть католических князей совместно с протестантскими заключила в 1552 г. союз с французским королём Генрихом II и возобновила борьбу против императора. Война на этот раз окончилась победой князей. Переговоры на конгрессе в Пассау в 1552 г., а затем на сейме в Аугсбурге в 1555 г. окончились подписанием Аугсбургского религиозного мира, по которому князьям предоставлялось право решать вопрос о вероисповедании своих подданных. ; но она воскресла в Морице Саксонском, её опаснейшем враге …но она воскресла в Морице Саксонском, её опаснейшем враге… — Мориц, курфюрст Саксонии, предал в 1546 г. Шмалькальденский союз, войдя в соглашение с императором. Вслед за тем, однако, он изменил императору и развил большую активность для организации нового союза князей. В 1552 г. Карл V, окружённый его войсками, с трудом избежал пленения. . Все плоды победы при Мюльберге были потеряны на конгрессе в Пассау и на имперском сейме в Аугсбурге, и все мероприятия, направленные к усилению светского и духовного гнета, сведены к нулю мирными уступками.

На этом имперском сейме в Аугсбурге Германия распалась на две религии и на две политические партии, распалась лишь тогда, потому что лишь тогда этот раскол был узаконен. До той поры на протестантов смотрели как на мятежников; теперь решили относиться к ним как к братьям — не потому, чтобы их признали таковыми, а потому, что пришлось пойти на это: аугсбургское исповедание …аугсбургское исповедание… — Под таким названием получило известность систематическое изложение воззрений Лютера, представленное на Аугсбургском сейме в 1530 г. императору Карлу V ближайшим сотрудником Лютера Меланхтоном. Аугсбургское исповедание, в отличие от первых сочинений Лютера, признавало необходимость официальной церкви, правда реформированной в духе буржуазных требований «дешёвой» церкви. могло теперь ставить себя наравне с католической религией, пользуясь, однако, лишь временным ограниченным равноправием в качестве соседа, которого терпят поневоле. Каждый светский владетельный князь получил право объявить религию, которую он сам исповедует, господствующей и единственной в своих владениях и преследовать свободное исповедание всякой другой. Каждому подданному разрешено было покинуть страну, где угнетена его религия. Таким образом, лишь теперь учение Лютера впервые добилось положительной санкции, и если даже оно пресмыкалось во прахе где-нибудь в Баварии или Австрии, то могло утешиться тем, что царит в Саксонии и в Тюрингии. Но одни только владетельные князья имели право решать, какая религия допускается в их землях и какая изгоняется из них; о подданных, которые на этом имперском сейме не имели никаких представителей, в этом мирном договоре не позаботились. Лишь в церковных владениях, где католическая религия оставалась безусловно господствующей, протестантским подданным (то есть лицам, которые к тому времени уже были протестантами) было предоставлено право свободного исповедания их веры; но и это право было дано лишь в виде личного обещания короля Римского Фердинанда, заключившего этот мир, обещания, которое, встретив возражения со стороны государей-католиков, было внесено в мирный трактат с этими возражениями и потому не получило законной силы.