А. Дюков - За что сражались советские люди

Лагерь, в который гнали жителей Жлобина, был одним из многих, созданных для угоняемых советских граждан. Несколькими днями позже в Полесье на передовом крае немецкой обороны советские части обнаружили сразу три лагеря, в которых находилось свыше 33 тысяч человек. Доклад, посланный в Москву, позволяет составить впечатление об этом новом изобретении оккупантов.

«Лагеря представляли собой открытую площадь, обнесенную колючей проволокой. Подступы к ним были заминированы. Никаких построек, даже легкого типа, на территории лагеря не было. Заключенные помещались прямо на земле. Многие из них, потерявшие способность двигаться, без памяти лежали в грязи. Заключенным было запрещено разводить костры, собирать хворост для подстилки. За малейшую попытку нарушения этого режима гитлеровцы расстреливали советских людей.

Создавая концентрационные лагеря у переднего края обороны, немцы, во-первых, выбирали места для лагерей там, где они не надеялись удержать свои позиции; во-вторых, концентрируя большие массы советских людей в лагере, они размещали в них преимущественно детей, нетрудоспособных женщин и стариков; в-третьих, вместе с истощенным и нетрудоспособным населением, находившимся в антисанитарных условиях, они размещали в лагерях тысячи сыпнотифозных больных...

Среди освобожденных из этих лагерей детей до тринадцатилетнего возраста было 15 960 человек, нетрудоспособных женщин — 13 072 и стариков — 4448...» 768 768 Там же. С. 170; Вар. 2. Т. 3. С. 299–300. См. также: МНП. Вар. 2. Т. 1. С. 484–485.

Удачно начавшееся наступление Рокоссовского прекратила оттепель. Завязнув в болотистой белорусской местности, советские войска остановились до лета.

Наконец, час настал. Через три года после немецкого вторжения, 23 июня 1944 года, Красная Армия приступила к освобождению Белоруссии. Продвижение советских войск в сорок четвертом было даже более стремительным, чем вермахта в сорок первом. Под Бобруйском немецкие войска попали в котел; через неделю после начала наступления пленных там считали десятками тысяч. Немецкий тыл был дезорганизован многочисленными партизанами, взрывавшими мосты и железные дороги, блокировавшими станции и громившими гарнизоны. Советские танки наступали там, где, казалось, пройти было невозможно; пути указывали партизаны и местные жители. Пройдя лесами, танкисты Ротмистрова неожиданно появились в Минске, к северу и к югу от которого уже замыкались советские клещи. К востоку от белорусской столицы не успевшие отступить немецкие войска попали в новый котел. На двенадцатый день битва за Белоруссию была фактически закончена.

Советские партизанки в освобожденном Минске

Страшную картину увидели освободители. Хоть наступление и было столь стремительным, что отступавшие немецкие части не успевали превращать оставляемые ими земли в «зону пустыни», следы продолжавшейся бесконечные три года оккупации были повсюду. Выжженные деревни, полуразрушенные города и могилы. Очень много братских могил.

«Когда наши вошли в Борисов, они увидели гору обугленных трупов. Это было в лагере СД. Там немцы держали полторы тысячи жителей — мужчин и женщин, стариков и детей. 28 июня, накануне отступления, немцы сожгли обреченных. Часть они погнали к Березине на баржу и баржу, облив бензином, подожгли... В Борисове бойцы шли мимо Разуваевки, где немцы в течение трех дней расстреляли десять тысяч евреев — женщин с детьми и старух. Дойдя до Минска, бойцы увидели лагерь для советских людей в Комаровке; там немцы убили четыре тысячи человек... Вот деревня Брусы. Была деревня, теперь пепел. Бойцы обступили старика Алексея Петровича Малько. Он рассказывает: «Вчера... Сожгли, проклятые... Двух дочек сожгли — Лену и Глашу».

Красный флаг над домом в освобожденном Орле — символ победы и свободы

...Возле Минска есть страшное место — Большой Торостянец. Там немцы убили свыше ста тысяч евреев. Их привозили в душегубках. Желая скрыть следы преступлений, немцы в Большом Торостянце жгли трупы, вырывали закопанных и жгли. Убегая, они убили последнюю партию, сожгли и, спеша, не дожгли. Я видел полуобугленные тела — голову девочки, женское тело и сотни, сотни трупов. Я многое видел в жизни, но не скрою — я не мог шелохнуться от боли и гнева» 769 769 Эренбург И. Г. Война, 1941–1945. С. 627–628. См. также: Эренбург И. Г. Люди, годы, жизнь. Т. 2. С. 404–410. .

Это описанное Эренбургом чувство испытывали все советские солдаты. Родная земля была освобождена, немецкие войска — выбиты за границу, и уже ясно виделся впереди тот счастливый день, когда над поверженным Берлином взовьется красное знамя Победы.

Но даже долгожданная Победа не могла исправить то, что сотворили на советской земле оккупанты. Тогда, в сорок четвертом году, точных цифр никто не знал. Но каждый солдат и офицер, с боями прошедший от Сталинграда и Москвы до границы, знал о немыслимом, непредставимом страдании и горе, которые принесла людям нацистская оккупация. Можно отстроить дома, можно отомстить убийцам — но как вернуть к жизни всех тех, кто покоится в бесчисленных расстрельных рвах, чей пепел мешается с золой сожженных жилищ, всех тех, кого умертвили пулей, газом и голодом?

Никогда уже не научится говорить младенец, чью голову разбили об угол дома.

Не засмеется мальчишка, погибший на каторжных работах в Рейхе.

Не встретит своего суженого девушка — после изнасилования солдаты вермахта перерезали ей горло.

Седой старик не побалует своих внучат — в огненном аду уничтоженной карателями деревни погибли и старый, и малый.

Деревни сожжены вместе с жителями. Колодцы набиты трупами. На городских перекрестках не светят фонари — там висят покойники. Вокруг поселков и городов проседает земля, указывая на места массовых захоронений.

Увидеть все это было слишком невыносимо для человека.

«У нас умер один капитан в день, в первый день, когда мы ступили на немецкую землю, — вспоминала много лет спустя медсестра Тамара Кураева. — У него все родные погибли. Это был храбрый человек, он так ждал... Этот день... Когда он увидит их землю, их несчастье, их горе. Как они плачут. Их руины... Он умер просто так, не раненый, ничего. Дошел, посмотрел — и умер...» 770 770 Алексиевич С. У войны не женское лицо. С. 302.

В августе 1944 года по улицам Киева были проведены пленные немецкие солдаты. В отчете об этом мероприятии, направленном в Москву, приводятся высказывания, типичные для киевлян о захватчиках. Документ опубликован в юбилейном номере журнала «Родина», посвященном 60-летию Победы.