А. Дюков - За что сражались советские люди

И по сей день историки не могут подсчитать, сколько же советских граждан было угнано на работы в Рейх. Современные вычисления дают цифры, колеблющиеся в районе 8–10 миллионов (включая 2 миллиона военнопленных). Однако точно известно: назад вернулись лишь 5,35 миллиона 586 586 Полян П. М. Жертвы двух диктатур... С. 131–132, 140; Земсков В. Н. Проблема советских перемещенных лиц. С. 513. .

Остальные были уничтожены.

Угон советских граждан на принудительные работы в Германию осуществлялся с крайней жестокостью. Рассказы очевидцев об этом приведены в книгах Светланы Алексиевич «Последние свидетели» и Виктора Андриянова «Архипелаг OST».

«Угнали меня из родного села зимой сорок второго. Полицай (говорят, он жив) заставил родителей привести детей на колхозный двор. Мне было 14 лет. И повезли нас в Золотоношу.

Помню, как мама бежала за санями, хотела дать мне в дорогу сухарей торбочку и упала в снег, потеряв сознание. А нас увезли. И осталась мама с малолетним сыном, моим братишкой. Ведь старшую сестру Таню угнали в Германию еще раньше».

Зинаида Моисеенко, г. Киев

«На товарных вагонах фашисты развешали лозунги: «Украина посылает лучших своих сыновей и дочерей в прекрасную Германию в благодарность за освобождение». В тот же майский день 1942 года мы узнали, что в Киеве на площади Богдана Хмельницкого повесили саботажников, которые отказались ехать в Германию. Вот такой была добровольная отправка».

Екатерина Луценко, с. Сунки, Черкасская обл.

«Играли мы во дворе с мальчишками в «палочки-стукалочки». Въехала большая машина, из нее выскочили немецкие солдаты, стали нас ловить и бросать в кузов под брезент. Привезли на вокзал, машина задом подошла к вагону, и нас, как мешки, побросали туда.

Вагон набили так, что первое время мы могли только стоять. Взрослых не было, одни дети и подростки. Два дня и две ночи везли нас с закрытыми дверьми, слышали только, как колеса стучат по рельсам. Днем еще свет как-то пробивался сквозь щели, а ночью становилось так страшно, что все плакали: нас куда-то далеко везут, а наши родители не знают, где мы. На третий день открылась дверь, и солдат бросил в вагон несколько буханок хлеба. Кто был ближе, успел схватить, и в одну секунду этот хлеб проглотили. Я был в противоположной стороне от двери и хлеба не видел, только мне показалось, что на минуту почувствовал его запах».

Володя Ампилогов, 10 лет

«28 августа 1943 года из села Меловое угнали всех парней и девушек 1926 года рождения. Мне эта дата врезалась в память как никакая другая. На всех дверях висели списки жителей и приказы: «Если завербованный сбежит, вся семья будет расстреляна».

Наталья Мирошниченко, г. Северодонецк

«Стали нас отбирать для вывоза в Германию. Отбирали не по годам, а по росту, и я, к несчастью, была высокого роста, как отец, а сестренка, как мать, маленького. Подошли машины, вокруг немцы с автоматами, меня загнали в машину с соломой, сестра кричит, ее отталкивают, под ноги стреляют. Не пускают ко мне. И так нас разлучили...

Полный вагон... Битком набитый... Полный вагон деток, не было никого старше тринадцати лет. Первый раз остановились в Варшаве. Никто нас не поил и не кормил...

Привезли на санитарный, видимо, пункт. Раздели всех догола, вместе и мальчиков, и девочек, я плакала от стыда. Девочки хотели в одну сторону, мальчики в другую, нас сбили в одну кучу, наставили шланг с каким-то непонятным запахом... Не обращали внимания: глаза не глаза, рот не рот, уши не уши, — провели санобработку. Затем раздали полосатые брюки и пиджаки типа пижам, на ноги — деревянные сандалии, а на грудь прикрепили железные бирки «Ost».

Валя Кожановская, 10 лет

«Выдали мне рабочий номер — 2054, потом завели в барак. Двухъярусные нары, бумажные матрасы, вместо подушек — рвань со стружками.

В три ночи (или утра) полицай оглушительно орал:

«Подъем!» За малейшее промедление безжалостно бьют палкой или куском кабеля. Первая смена в шахту спускалась в 6 часов, голодная. Есть нам давали один раз в сутки, после работы.

Еда готовилась так: в котел на 350 литров бросали одно ведро картошки, три ведра картофельных очистков с брюквой и пачку маргарина».

Василий Соколик, г, Докучаевск, Донецкая обл.

«Кто-то стонал, кто-то кричал во сне, где-то разговаривали шепотом. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, сердце вроде не билось... Постепенно прояснилось сознание, я понял, что жив, лежу на своих нарах. Кругом также лежат голые люди. Они сняли с себя лохмотья, чтобы избавиться от кишащих в них вшей. Но множество этих насекомых шевелится, шуршит в листьях папоротника. Шел сентябрь 1942 года. Шел второй месяц моей жизни в лагере».

Георгий Кондаков

«В цехе был мастер Вилли. Страшный человек, никогда не снимал повязку со свастикой. Он с нами не разговаривал. Только бил. Особенно доставалось ночью, когда мы падали от усталости.

Почти каждый день кто-то умирал. Со мной рядом спала Тамара Варивода из Кировоградской области. На работу ее не водили несколько дней. Уже не могла вставать. Ночью она умерла. Так и лежали мы рядом до утра. Утром ее унесли».

Нина Чебердина, г. Москва

«Боже, думал, что не вынесу. 26 ударов кабельным шлангом. И еще — узкой дубовой доской. Боль была невыносимой. От удара кабелем лопается кожа и струйки крови брызжут во все стороны. А от ударов дубовой доской тело превращается в негнущуюся глыбу. К счастью, молодой организм выдержал. Я не сложил в лагере руки, я бодался, как мог, сколько хватало сил, энергии и знаний...

Как могли, поддерживали мы в себе силы. Тайком напевали свои любимые песни. На самодельных инструментах на вечерам играли народные мелодии. И ждали освободителей с Востока».

Иван Кривицкий, с. Гусарка, Запорожье

Трагедия военнопленных, миллионы которых были уничтожены нацистами, стала, как ни странно, одной из тем, на которых паразитируют антисоветские пропагандисты. Общая концепция, которую перепевают на все голоса, такова: Сталин заявил, что у нас не может быть военнопленных, и не присоединился к Женевской конвенции; поэтому в 1941 году немцам ничего не оставалось, кроме как расстреливать пленных и морить их голодом. Так кровавый кремлевский диктатор убил миллионы собственных солдат; когда же выжившие возвратились из немецкого плена, их прямиком отправили в лагеря.

За долгие годы употребления подобные выкладки приобрели настолько совершенные формы и были повторены столько раз, что усомниться в них кажется невозможным. Однако на самом деле — это не более чем примитивная клевета.