Сергей Цветков - Узники Бастилии

Людовик XIV утаил даже от Ферриоля дальнейшие перемещения Аведика после его прибытия в Марсель. Посол писал министру иностранных дел: «Если Аведик в инквизиционной тюрьме (в Испании. – С.Ц. ), он никогда не выйдет из нее. Если он во Франции, умоляю Вас приказать посадить его в темную, чтобы он никогда не видел света».

Из Рима к Людовику XIV также поступали самые настойчивые требования «о еще большем притеснении узника». Французское правительство успокаивало Святой Престол: «Возобновлены приказания удвоить внимание и бдительность. Его видит лишь сторож, подающий ему пищу. Он объясняется только знаками, а когда по праздникам и по воскресеньям слушает обедню, его помещают отдельно»; «Мы узнали, что слуга патриарха отправляется из Ливорно во Францию, чтобы узнать о судьбе своего господина. Но как только он появится, его схватят и заключат в крепкую темницу».

В письмах же к султану король двоедушничал, рассказывая о своих распоряжениях «разыскивать патриарха в Испании и Италии, чтобы возвратить его законному государю».

Похищенный патриарх все еще казался таким опасным, что было принято решение перевести его в Бастилию. «18 декабря 1709 года, – записано в журнале Дюжонка, – поступил весьма важный арестант, имени которого не сказывают». Это был Аведик, в отношении которого по-прежнему строжайше воспрещалось «малейшее сообщение нового узника с кем бы то ни было».

Наконец в окружении короля возник план, выполнение которого должно было окончательно обезвредить патриарха: его задумали обратить в католичество. В камеру Аведика доставили богословские книги на армянском языке, по которым он мог ознакомиться с доктринами Католической Церкви и убедиться в несущественности обрядовых отличий грегорианцев от католиков.

Невыносимое одиночество и непреодолимое желание хотя бы перед смертью вдохнуть воздух свободы сломили волю престарелого патриарха. 22 сентября 1710 года в присутствии кардинала Ноайля, архиепископа Парижского, он отрекся от веры отцов. Через несколько дней его рукоположили в священники в соборе Парижской Богоматери.

В течение последующих девяти месяцев парижане каждое утро видели, как из небольшого домика на улице Феру выходил сгорбленный старик с потухшим взором, опиравшийся на палку. Едва держась на ногах, он доходил до церкви Св. Сульпиция, где числился священником, и служил обедню. Только кое-какие детали армянского национального костюма, сохранившиеся в его одеянии, позволяли догадаться, что это и есть Аведик, бывший патриарх Константинопольский и Иерусалимский.

21 июля 1711 года Аведик скончался, напутствуемый священником той самой Римско-Католической Церкви, которая причинила ему столько бед.

Доведя лицемерие до предела, Людовик XIV распорядился составить меморандум, в котором была засвидетельствована скорбь короля по поводу смерти Аведика, и готовность, с какой его величество поспешил возвратить свободу узнику, как только тот «смог объявить о своем звании», ибо его величество «никогда не одобрял насилия». Этот документ был заготовлен на случай вмешательства Турции. Но надобность в нем не возникла. Великие визири менялись в Константинополе настолько часто, что к этому времени турецкое правительство совсем позабыло о существовании Аведика.

В дни, когда бывший патриарх умирал на чужбине, в Париж привезли одного сумасшедшего дипломата. Это был Ферриоль. Незадолго перед тем, как сойти с ума, он написал: «Я знаю одно, за что меня могут упрекать, – это похищение Аведика».

Тайна узника, известного под именем Железной Маски, волновала людей не одно столетие.

Достоверных сведений об этом самом необычном узнике Бастилии сохранилось очень немного. Известно, что в начале 1679 года в тюрьме Пиньероль содержался заключенный, с которого никогда не снимали черную бархатную маску (впоследствии превращенную легендой в железную) венецианского образца, с железными застежками. Почтительное обращение с ним заставляло думать, что узник был знатным лицом; в тюрьме он сохранил привычки аристократа: носил тонкое белье и любил изысканный стол; кроме того, кажется, недурно играл на гитаре. Через несколько лет комендант Пиньероля Сен-Марс, получив назначение на острова Святой Маргариты, перевез его туда с собой, а 18 сентября 1698 года, опять же вместе с Сен-Марсом, ставшим комендантом Бастилии, таинственный узник оказался в ее стенах, которые уже не покидал до самой смерти, последовавшей в 1703 году. В Бастилии ему сначала выделили отдельную комнату, но 6 марта 1701 года он очутился в одной комнате с Домеником Франсуа Тирмоном, обвиненным в колдовстве и растлении молодых девушек, а 30 апреля того же года к ним подселили Жана Александра де Рокорвиля, виновного в «произнесении антиправительственных речей», – все это по приказу короля. Со слов этих людей, видимо, и распространилась легенда о Железной Маске. Примечательно, что сам узник в маске ни разу ни словом не обмолвился сокамерникам о том, кто он и за какое преступление обречен на вечное инкогнито. После его смерти комната, в которой он жил последние месяцы, была тщательнейшим образом обыскана, стены выскоблены и заново побелены, мебель сожжена, а золотая и серебряная посуда переплавлена, – очевидно, власти боялись, что узник мог спрятать какой-нибудь клочок бумаги или нацарапать в укромном месте несколько слов о тайне своего заключения.

В знаменитом узнике видели самых разных лиц. Можно сказать, что любая знатная особа, жившая в XVII столетии, о чьей смерти не сохранилось достоверных сведений, немедленно выдвигалась каким-нибудь историком в претенденты на роль Железной Маски. Рассмотрим коротко наиболее популярные версии, в разное время казавшиеся окончательным решением этой исторической загадки.

Первое место среди них, безусловно, занимает гипотеза, пытающаяся доказать, или, скорее, верящая в существование брата Людовика XIV, якобы и скрытого из государственных соображений под маской. Ее отцом можно считать Вольтера, который в «Веке Людовика XIV» (1751) написал: «Железная Маска был брат, и, без сомнения, старший брат, Людовика XIV…» Своей же популярностью она обязана блестящему перу Дюма-отца: на этом «гвозде» висит сюжет «Виконта де Бражелона». У профессиональных историков эта легенда давно потеряла всякое доверие; в XIX веке ее придерживался один Мишле, ныне – уже никто. К ее недостаткам относится прежде всего отсутствие достоверных письменных свидетельств: все они, как выяснилось, являются апокрифами. Например, знаменитый в свое время рассказ «гувернера Железной Маски» («Несчастный принц, которого я воспитывал и берег до конца дней моих, родился 5 сентября 1638 года в восемь с половиной часов вечера, во время ужина короля. Брат его, ныне царствующий (Людовик XIV. – С. Ц. ), родился утром в полдень, во время обеда своего отца» и т. д.) содержится в так называемых записках маршала Ришелье, изданных Сулави, к которым, однако, сам маршал не имеет никакого отношения. Затем, система доказательств, приводимых этой версией, является порочной, поскольку нарушает принцип Оккама: «Не следует умножать сущности сверх необходимого» – иными словами, никто никогда не объяснит загадку Железной Маски существованием брата Людовика XIV, пока не будет доказано, что у последнего действительно был брат. В целом же к этой версии приложимы слова Монтескье: «Есть вещи, о которых говорят все, потому что о них однажды было сказано».