Александр Солженицын - Двести лет вместе. Часть вторая

Ранние и поздние источники дают, однако, довольно близкие оценки числа евреев, эвакуированных и бежавших с оккупированных немцами территорий. Официальные советские цифры на этот счёт отсутствуют; все исследователи сетуют, что исходные статистические данные весьма приблизительны. Но будем опираться на работы последнего десятилетия. – Так, демограф М. Куповецкий, используя ранее недоступные архивные материалы и новации в методике анализа, предлагает такие оценки. Согласно окончательным итогам переписи 1939 года в СССР в его «старых» (то есть до присоединений 1939-40 гг.) границах насчитывалось 3028538 евреев. Приложив к этой цифре некоторые коррекции и учтя коэффициенты естественного прироста еврейского населения с сентября 1939 до июня 1941, отдельно по каждой области расселения, исследователь предлагает считать, что к началу войны в «старых» границах СССР было расселено около 3 080 000 евреев. Из них 900 тысяч проживало на территориях, которые во время советско-германской войны оставались вне оккупации, а на территориях, в дальнейшем оккупированных немцами, к началу войны проживало 2 180000 евреев («восточники») [992]. – «Нет точных данных о количестве евреев, спасшихся бегством или эвакуированных на восток до начала немецкой оккупации. Но на основании некоторых исследований известно, что из восточных областей… захваченных немцами, удалось уйти примерно 1000000-1100000 евреям» [993].

Другая картина была на территориях, недавно, в 1939—1940, присоединённых Советским Союзом и теперь стремительно захваченных немцами в начале своего «блица». Молниеносность немецкого удара почти не оставляла шансов спастись, а между тем еврейское население этих «буферных» областей насчитывало к июню 1941 года 1885000 человек («западники») [994]. Из них «лишь небольшое число евреев сумело бежать, эвакуироваться. Считается, что… около 10-12 процентов» [995].

Таким образом, на территории СССР в «новых» границах, по самым оптимистическим из предлагаемых оценок, избегли оккупации во время войны примерно 2226000 евреев (2000000 «восточников» и 226000 «западников»); на захваченных немцами территориях осталось 2739000 евреев (1080000 «восточников», 1659000 «западников»).

Эвакуированные и беженцы из занятых немцами и угрожаемых областей направлялись глубоко в тыл, «в частности, евреи в большинстве – за Урал, особенно в Западную Сибирь, Казахстан, Узбекистан и Туркменистан» [996]. – В материалах Еврейского Антифашистского Комитета содержится утверждение: «В Узбекистан, Казахстан и другие среднеазиатские республики эвакуировались в начале Отечественной войны около полутора миллионов евреев» [997]. Эта цифра – без Волги, Урала, Сибири. (Краткая Еврейская Энциклопедия считает: «цифра 1,5 млн… сильно преувеличена» [998].) – А в Биробиджан не было ни организованной эвакуации, ни отдельных беженцев – хотя там, из-за разбега еврейских колхозов, образовался свободный жилой фонд на 11 тыс. семей [999]. – В то же время «еврейских колонистов в Крыму эвакуировали столь заблаговременно, что они были в состоянии вывести весь скот и все земледельческие орудия»; «известно, что весной 1942 года еврейские колонисты с Украины создали колхозы на Волге» – каким образом? А, как пишет автор, «по иронии судьбы»: на местах немецких колонистов, высланных из республики Немцев Поволжья декретом советского правительства от 28 августа 1941 [1000].

Как мы уже отмечали, в приводимых источниках военного времени и сразу после войны энергичность и объёмность советской эвакуации евреев от наступающих немцев дружно признавались. Но в более поздних – с конца 40-х годов – стали оспариваться. – Например, из 60-х годов читаем (курсив в источнике): « планомерной эвакуации евреев, как наиболее угрожаемой части населения, нигде в России не было » [1001]. А ещё 20 лет спустя и такое читаем: после нападения Германии на Советский Союз, «вопреки слухам о том, что правительство якобы эвакуирует евреев из районов, над которыми нависла немецкая угроза, ничего подобного не происходило… оставляли евреев на произвол судьбы. В отношении граждан еврейской национальности хвалёный „пролетарский интернационализм“ дал осечку» [1002]. Это суждение вовсе несправедливо.

Всё же и те еврейские авторы, кто отрицают «добрую волю» относительно евреев при эвакуации, признают масштабность её. «Благодаря специфической социальной структуре еврейского населения, число эвакуированных евреев должно было значительно превышать их процентное отношение к общему населению городов» [1003]. Так и было. Через 2 дня после немецкого вторжения, 24 июня 1941, был учреждён Совет по эвакуации (председатель – Шверник, заместители – Косыгин и Первухин) и объявлены её приоритеты: в первую очередь вывозить государственные и партийные учреждения с их служащими, промышленные предприятия, сырьё, рабочих эвакуируемых заводов и их семьи, молодёжь призывного возраста. – Всего от начала войны до ноября 1941 из угрожаемых областей было эвакуировано в тыл около 12 миллионов человек [1004]. Из них, как мы видели, 1,0-1,1 миллиона евреев-«восточников» и свыше 200 тысяч «западников» из тех областей, что вскоре были заняты немцами; к ним следует добавить существенное число евреев в составе населения, эвакуированного из городов и районов РСФСР, куда немцы не дошли (в частности, из Москвы и Ленинграда). – Соломон Шварц: «Общая эвакуация государственных учреждений и промышленных предприятий со значительной частью их персонала (часто с семьями) приняла во многих местах широкий характер. Социальная структура украинского еврейства – значительный процент евреев среди средних и высших государственных служащих, среди академической и технической интеллигенции и заметное участие евреев-рабочих в украинской тяжёлой промышленности – благоприятствовали тому, что среди эвакуированной части населения евреи составляли более высокий процент, чем это соответствовало их доле в составе городского (и тем более в составе всего) населения» [1005]. – (Это относится и к Белоруссии. Там в 20-х – начале 30-х годов почти повально «на различных курсах, ликбезах, в дневных, вечерних, сменных школах… училась еврейская молодёжь, а также люди старшего возраста… Это позволило бедноте еврейских местечек влиться в ряды индустриальных рабочих. При 8,9% численности населения Белоруссии евреи в 1930 г. составляли 36% рабочих республики» [1006].) – «Усилению процента евреев среди эвакуированных», продолжает С. Шварц, «благоприятствовало и то обстоятельство, что для многих служащих и рабочих эвакуация не носила обязательного характера… И многие – главным образом не-евреи – оставались»; таким образом и для евреев, «которые не подходили под условия обязательной эвакуации… открывалась сравнительно широкая возможность эвакуироваться» [1007]. – Однако, пишет тот же автор, «в советской печати никаких правительственных декретов или инструкций об эвакуации евреев или сообщений о такого рода мероприятиях не появлялось»; и ещё: «на эвакуацию евреев, как таковых, нигде просто нет никаких указаний. Это значит, что такой специальной эвакуации евреев и не было» [1008].