Жорж Блон - Атлантический океан

Пассажиры третьего класса, истомленные ожиданием, решили проникнуть к месту посадки через внутренние помещения корабля. Это была безумная гонка по коридорам и лестницам. Плохо знакомые с этажами роскоши, куда доступ им был закрыт, в ужасе от нависшей опасности, почти все из них отказались крутиться в этом лабиринте и с облегчением вздохнули, увидев снова дорогу в свою столовую, и там, со страшным смирением бедных людей, эмигранты, верующие и неверующие, принялись молиться.

А наверху президент «Уайт Стар» Исмей, все еще в халате, высказывал свою точку зрения на айсберг, спасательные работы, дальнейшие меры. Вскоре «Хорошо было бы...» превратилось в «Я хочу, чтобы...» Капитан, сохранявший до сих пор самообладание, теперь почти его потерял. Офицеры едва успели бросить продолжавшего жестикулировать Исмея с его халатом и неуместной властью в спускавшуюся лодку. Подошла очередь мужчин. А женщины, оставшиеся в третьем классе, самые робкие или самые изнуренные, плакали так тихо в своих загонах, что о них забыли.

«Титаник» наклонялся все сильнее. Если первые лодки, спущенные на воду, были наполовину пусты, то эти, с мужчинами, очень быстро оказывались переполненными. Люди пробивали себе путь локтями, кулаками, потоками ругани. Кто-то свалился в море. Потом стали падать и другие, которых столкнули по неосторожности или умышленно.

Внизу, в четвертой шлюпке, некая миссис Райерсон увидела квадратный иллюминатор своей каюты люкс на палубе С, который еще недавно был высоко над морем, а теперь оказался на уровне волн. Вода ворвалась туда, захватила и понесла комод, стильные кресла, ударяя ими в переборки. Потом, когда шлюпка отплыла, она различила силуэт зловеще накренившегося «Титаника». К шуму волн примешивались нелепые звуки веселого танцевального ритма. В салоне первого класса оркестранты, натянув поверх одежды спасательные жилеты, принялись играть самые веселые мотивы своего репертуара. В 2 часа 05 минут последняя из имеющихся лодок была спущена на воду. На ботдеке оставались еще шлюпки, но из-за крена корабля их нельзя было использовать.

«Карпатия» продолжала свой путь в ночной темноте. Ей надо было еще полтора часа, чтобы дойти до места встречи, указанного в последних сообщениях «Титаника».

Дэвид Снарнов обливался потом перед своим самодельным приемником, тщетно стараясь поймать новые вести с гибнувшего парохода. Из коротких переговоров между берегом – мыс Ранс на Ньюфаундленде – и двумя судами в море он узнал, что уже никто, кажется, не может поймать «Титаника».

Корабль наклонился еще сильней. Маленькие лампы с разноцветными шелковыми абажурами, украшавшие столики французского ресторана, разбитые валялись на полу, но хрустальные люстры, свисавшие теперь под острым углом к потолку и все еще освещали розовую обивку и рыжеватые панели. Потом свет погас. Кочегары, которые старались поддерживать давление в котлах, покинули свой пост, когда вода дошла им до пояса.

Капитан вошел в радиорубку. Там был радист Филлипс с помощниками. «Больше вы ничего не сделаете. Надо уходить». Филлипс все же попробовал послать последний сигнал бедствия, но передача была слишком слабая, и он сомневался, что их может кто-то услышать. Все вышли из рубки. Было 2 часа 11 минут.

В лодках разместилось шестьсот пассажиров. Люди прыгали е борта «Титаника» в последней надежде добраться до какой-нибудь из них. Больше 1500 человек оставалось на пароходе, среди них женщины и дети. Спасательных жилетов было недостаточно. Оркестр стал играть церковный гимн «Пред тобою, Господи». Молодые моряки закуривали сигареты, пассажиры молились, стоя на коленях. В двух шезлонгах, придвинутых к одной из переборок, престарелая чета предавалась воспоминаниям о прошлом. Это был Исидор Штраус, владелец самого крупного в Нью-Йорке магазина. Когда женщин стали сажать в лодки, жена его спряталась. «Слишком долго мы прожили вместе, чтобы я могла бросить тебя по своей воле. Я всюду останусь с тобой».

Оркестр играл теперь псалом, но докончить его не успел. Корабль еще наклонился, и к носовой части понеслось все, что было на нем. Пробивая одну переборку за другой, расчищали себе путь пять роялей; в море валились десятки кадок с пальмами; из разбившихся ящиков вылетали каскады теннисных ракеток и клюшек для гольфа. За ними несся поток орехов, яиц, пивных бутылок, извергнутых другими разлетавшимися ящиками.

Крен корабля возрастал. Огромные волны перекатывались через палубу, всякий раз унося с собой страшную жатву человеческих жертв. Уже нельзя было удержаться на ногах. В 2 часа 17 минут погас свет. Нос «Титаника» уходил под воду почти вертикально. Оторвалась одна труба и рухнула в море, в гущу копошившихся там людей. Сорвавшиеся с места машины давили кочегаров. Несколько человек, оставшихся еще на судне, цеплялись за тросы, карабкались по гребному винту. Внезапно пароход вздрогнул, как бы в последнем усилии выпрямиться, и медленно, торжественно ушел под воду. Было 2 часа 20 минут.

Мы никогда не узнаем, сколько из 1500 человек, оставшихся на пароходе, были еще живы, когда улегся водоворот на месте затонувшего гиганта. Температура воды была 3°. Как расскажет потом один из спасенных, офицер Лайтоллер, «тысячи острых ножей» вонзались ему в тело. Те, кто умел плавать, пытались добраться в своих спасательных жилетах до шлюпок. Некоторые спаслись – очень немногие. Другие были убиты или отброшены взмахами весел. Трагический разноголосый хор взывал о помощи на всех языках. «Это неслось как взрыв криков в конце хорошего футбольного матча», – расскажет потом кочегар Джордж Кемиш. Ответственный за шлюпку 14 офицер Лоу находился в окружении четырех других лодок – 10,12,4 и Д. Ни одна из них не была полной. Он заставил своих пассажиров перейти в эти лодки и вызвал добровольцев для спасения людей, кричавших о помощи. Ему понадобился целый час, чтобы организовать это дело. Выловить удалось только четырех умирающих, среди них радиста Филлипса, который вскоре скончался. Остальные утонули. В шлюпках 1, 5 и 2 тоже были свободные места, но женщины в истерике хватались за весла, не давая морякам пройти каких-нибудь триста метров, отделявших их от тонущих людей. В целом восемнадцать лодок спасли только тринадцать человек, оказавшихся в море.

К половине четвертого крики о помощи стихли. Иногда раздавалось лишь пение псалма где-нибудь в лодке или крики напившегося человека. Ответственные за шлюпки окликали друг друга в темноте. Неожиданно в небо взвилась ракета. Все теперь видели только ее.

«Карпатия» достигла наконец 41° 46' с. ш. 50° 14' з. д. Капитан Ростром напряженно вглядывался в ночь. Очертаний «Титаника» нигде не было видно. Приходилось думать, что Филлипс ошибся, давая свои координаты. На всякий случай Ростром велел выпустить ракету. К его великому удивлению, он увидел ответные сигналы, маленькие, быстро гаснувшие вспышки, словно блуждающие огоньки играли на волнах. Включили прожекторы. В бегущих потоках света показались плавающие ящики, разные обломки и потом шлюпки, где двигались силуэты людей, махавших фонарями. Они устраивали эфемерные костры из всего, что было у них сухого, газета, шляпа... Отсутствие «Титаника» знаменовало чудовищную катастрофу.