Стивен Тeрнбулл - Самураи. Военная история

До сих пор принц Ямато поступал не очень красиво; во всяком случае, он мало соответствовал идеалу самурая-воина. Однако когда он вернулся домой, его характер почему-то резко изменился. Он превращается в архетип бродячего героя-воина, который умирает рано и трагически – сюжет, вновь и вновь повторяющийся в истории самураев.

Как только Ямато вновь отправился в странствия, гигантский змей, убитый Сусаноо, чудесным образом воскрес, встал у него на пути и потребовал, чтобы тот вернул «Меч Клубящихся Туч». Ямато попросту перепрыгнул через змея и продолжал путь. Единственным другим препятствием в его странствиях стала прекрасная девушка по имени Ивато-химэ, в которую он страстно влюбился. В конце концов он все-таки заставил себя покинуть ее и продолжил свой путь к горе Фудзи. Здесь тайные враги принца пригласили его принять участие в охоте на оленя, и когда он увлекся погоней за зверем, они подожгли высокую траву, намереваясь сжечь его живьем. Принц выхватил волшебный меч из ножен, проложил себе путь через горящую траву и спасся. С тех пор этот меч стал известен как «Кусанаги-но цуруги» («Меч, Раздвигающий Траву»).

Едва избежав смерти, он вернулся к Ивато-химэ. Зная, однако, что он не может остаться с ней навсегда, Ямато оставил ей на память свою величайшую ценность – «Меч Клубящихся Туч», или «Раздвигающий Траву», который Ивато-химэ приняла со слезами и повесила на тутовое дерево. Гигантский змей, разъяренный тем, что Ямато ускользнул от него, поджидал его в засаде. Ямато, как и в прошлый раз, нимало его не испугался, опять перепрыгнул и продолжил свой путь. Однако на этот раз он случайно задел змея ногой. Вскоре у него начался жар, который распространился по всему телу. Купание в холодном ручье принесло ему некоторое облегчение, жар спал, но болезнь не покидала его, и он слег. Больной принц вновь захотел увидеть Ивато-химэ. Вскоре она предстала перед ним – как оказалось, она следовала за ним в его странствиях. Принц воспрял духом, но его здоровье все ухудшалось. Наконец он умер и превратился в белую птицу, которая улетела на юг.

Трагический конец жизни Ямато содержит черты, которые мы встретим еще не раз: герой одинок, его повсюду преследуют враги, ему суждено умереть молодым. Представление о самурае как об одиноком герое-воине живо по сю пору, и Ямато стоит первым в ряду этих героев.

Оставив в стороне легендарную сторону предания о Ямато, мы можем представить себе сложившуюся в то время в Японии ситуацию. Нация была разделена на ряд кланов, сильнейшим из которых был клан императора. Он стремился осуществлять свое право управлять страной, основанное на божественном происхождении от Солнечной Богини. Император либо сам командовал войском, либо назначал сёгуном какого-либо военачальника высокого ранга. Сёгун назначался на короткий срок, обычно только на время очередной кампании. Боевое оружие было собственностью государства, в мирное время оно хранилось на складах и извлекалось лишь для войны или учений. В ранний период не существовало таких понятий, как самураи или военное сословие: все поданные несли воинскую повинность, хотя некоторые кланы и имели особые привилегии. Например, члены клана Отомо были потомственными дворцовыми стражами.

Подобная жизнь, когда смерть была делом обычным, укрепила дух нации; спартанские привычки родственников первых императоров-воинов были унаследованы самураями. Для ранних императоров чистота была сродни благочестию. Памятуя о возвращении Идзанаки из Ада, они проводили бесчисленные церемонии ритуального очищения, особенно после сражений. То был не страх смерти, а неприязнь к скверне и разложению, которые она несет. Считалось необходимым покинуть любой дом, где кто-либо умер. Это правило распространялось и на императорский дворец, поэтому на протяжении первых нескольких веков в Японии не было постоянной столицы.

Императоры и столицы появлялись и исчезали, храм Солнечной Богини в Исэ сносился и восстанавливался каждые двадцать лет, а институт императорской власти, поддерживаемый зерцалом знания, священным мечом и царственными драгоценностями, процветал и обретал силу.

Был случай, когда супруга императора сыграла свою роль в расширении границ империи. Императрица Дзинго совершила поход в Корею, предвосхищая более позднее вторжение, которое имело место тысячу лет спустя. При этом ей помогали сами боги. Она в то время была беременна и, вернувшись в Японию, родила сына, будущего императора Одзина. После смерти он был обожествлен как Хатиман, бог войны, впоследствии особо почитаемый самураями.

Впрочем, Хатиман, как и другие божества синтоистского пантеона, недолго оставался объектом безраздельного поклонения японцев, ибо с начала VI в. в Японию начинают проникать иноземные культы. Миссионер из одного государства в южной Корее привез туда первое изображение Будды.

Учению Будды к тому моменту, когда оно достигло Японии, было уже около тысячи лет. Первое, что усмотрели японцы в новой религии, была сверкающая золотом статуя Будды. Привлекательность нового учения и богатство связанной с ним китайской культуры представляли угрозу всевластию императора, и оно поначалу встретило сильное сопротивление. Как это ни странно, самым восторженным сторонником буддизма стал член императорской фамилии, принц Сётоку. Он был человеком просвещенным, стремился свести воедино учение Будды и свою родную религию, чтобы божества синто рассматривались как воплощения самого Будды. В 607 г. Сётоку отправил первое из многочисленных посольств в Китай, и ко времени своей смерти в 621 г. в возрасте 49 лет он разработал для Японии систему реформ, основанных на китайском учении о государстве. Его идеи и планы, однако, пережили его и были отчасти воплощены в жизнь высокопоставленным придворным по имени Фудзивара Каматари. Он был первым из длинного ряда Фудзивара, оставивших след в японской истории.

Великие Реформы включали очень сложную систему преобразований и имели далеко идущие последствия. В основе их лежало постепенное ослабление патриархальной клановой системы Японии, которая угрожала стабильности императорской власти, и замена ее бюрократической системой, контролируемой императором и построенной по китайской модели. Фудзивара, таким образом, стал реконструировать Японию, превращая ее в миниатюрную версию танского Китая. Все установления, традиции и нравы танской империи следовало скопировать и приспособить к условиям Японии, поскольку у китайцев была тогда, по их собственному мнению, самая совершенная система правления. С той самой удивительной японской способностью всему подражать и все приспосабливать к своим нуждам, которая проявляется и в наши дни, народ страны Восходящего Солнца стал с увлечением копировать жизнь народа страны заката. Наиболее конкретным из мероприятий Фудзивара было основание в 710 г. первой постоянной столицы Японии – Нара. Город был спланирован по образцу столицы танского Китая – Чанъани. Чанъань, город в плане квадратный, с широкими прямыми улицами, расположенными под прямым углом друг к другу, был скопирован с уменьшением примерно в два с половиной раза, так, чтобы сторона квадрата была равна трем милям, но и эта площадь оказалась чересчур велика для его населения, и западная часть города так и осталась незастроенной.