Никита Моисеев - Как далеко до завтрашнего дня

Насколько я понимаю, у нас сегодня речь должна идти, скорее о единоличных хозяйствах. Они, конечно, не будут отвечать требованиям товарности и рентабельности. Но на первых порах у них и особых конкурентов не будет. Конечно, многие из них, однажды превратятся в фермерские, а кое кто и прогорит. Я понимаю, что мои советы никому не нужны – наше правительство страдает (и еще долго будет страдать, несмотря на смену премьеров) комплексом самодостаточности. И всё же один совет дать рискну: государство должно всеми силами поддерживать тех, кто хочет и умеет работать. Как бы дело не разворачивалось, но именно те, которые уже сегодня готовы работать, работать и работать, учится и рисковать дадут шанс стране снова выйти на передовые рубежи цивилизации и преодолеть кризис.

И еще одно я понял в те семидесятые «застойные» – и впрямь застойные – годы: нам сейчас куда труднее, чем во времена НЭП,а восстановить сельское хозяйство и накормить страну. В 1921 году была еще Деревня, был настоящий крестьянин собственник, впервые получивший возможность самому работать на собственной земле. И он начал работать. И как работать! Рынки страны за два-три года наполнились и хлебом и мясом, и всеми теми дарами, которые смогла дать деревня изголодавшемуся городу. Надо вспомнить ещё и то, что тогда в деревне жило 80% населения страны, как сейчас в Китае. Четыре крестьянина всегда могут накормить одного горожанина. А сейчас ситуация обратная, крестьян меньше 20%. Поэтому помощь, государственная помощь деревне необходима.

Но самое главное – надо утвердить чёткую систему законов, сделать наказуемым произвол местных властей любых рангов и подобными действиями создать у народа ощущение прочности и незыблемости принятых законов, уверенность в том, что они НАВСЕГДА делают деревенского труженника независимым, и убеждение в том, что его инициатива, его энергия будут не просто приниматься, но и поощряться обществом.

Сегодня крестьянин пассивен. Крестьянин устал, устал от всех и всяческих передряг, от своевольства и воровства начальства, он никому и ни в чем не верит. Дать ему веру в будущее, главная задача общества!

Вот те свободные размышления, которым я обязан работе в Ставрополье.

В начале 70-х годов я начал заниматься проблемами, связанными с изучением биосферы как целого и взимоотношением биосферы и общества. Я об этом уже рассказал. И в это же самое время нас пригласили помочь ставропольским специалистам и я получил неоценимую возможность на «живом материале» увидеть нашу сельскохозяйственную реальность. В это время, у меня уже начало формироваться то мировосприятие, которое я позднее назвал универсальным эволюционизмом. Я получил уникальную возможность изучения динамики тех процессов, которые происходят в деревне, процессов эволюции организации жизни людей, её иерархии и множества других вопросов, в которых я видел могучие проявления механизмов природной самоорганизации.

Мои спутники, с которыми я ездил по краю удивлялись моим вопросам и теряли ко мне интерес. Да мог ли я им объяснить то, что я сам с трудом нащупывал.

В этой главе я хотел рассказать историю о том, как меня человека очень далекого от земли, в силу простой случайности избрали сельскохозяйственным академиком. Как историю юмористическую. А получился серьёзный разговор. И действительно, избрание меня в ВАСХНИЛ какого либо значения для меня и моей работы не имело. А вот десятилетие постоянных контактов с людьми, работающими на земле дало мне очень многое. И я искренне благодарен А.А.Никонову и М.С.Горбачёву, давших мне эту возможность.

Я много размышлял об истоках популярности коммунистической доктрины. Ведь я и сам почти 50 лет был членом коммунистической партии. Но формальное членство в партии – это немного другой вопрос. Кандидатом в члены партии я был принят летом 42 года на Волховском фронте. И я вступил в партию не по идеологическим соображениям. Шла тяжелая война. Решалась судьба моей страны, моего народа. И это не пустые слова. Мы знаем, что за фашистскими лозунгами должны были последовать настоящие дела. И мы все знали какими они будут – перед нашими глазами стояло то, что происходило в оккупированных областях. Я никогда не отождествлял Родину и советское государство, Родину и партию. Но фронтовой лозунг «коммунисты вперед» был мне близок и я хотел быть с теми, кто впереди. Хотел и старался, старался преодолеть свое изгойство – быть как все. Я русский и здесь в России я обязан был быть впереди.

Но привлекательность коммунистических идеалов, искренняя убежденность в их абсолютности, их безальтернативности – это совсем другое дело. И массовая убежденность – а она была, меня всегда удивляла. И, честно говоря, пугала. Что это, результат умелой пропаганды или нечто более глубокое. Ведь я и сам, как мне казалось, верил в них. Во всяком случае я долгое время думал, что коммунизм нас ждёт, обязательно ждёт. Но, правда не сегодня, не здесь, а где-то за горизонтом. Только в семидесятые годы, когда я начал продумывать ту схему развития материального мира, которую потом стал называть универсальным эволюционизмом, многое мне начало представляться в ином свете. И тем не менее у меня долгое время оставлся неразгаданным этот «идеологический парадокс». И, думая о нем, я вспоминал Руссо, который сказал однажды, что никакой тиран не способен заставить народ делать то, что он не захочет. Вот почему я думаю, что идеалы коммунизма действительно чем-то близки людям.

В понимании причин привлекательности идеалов коммунизма, мне во многом помогла одна случайно попавшаяся книга. Даже не сама книга – это был более или иенее обычный утопический роман. Удивительным мне показалось его история – то, что он был бестселлером и на грани прошлого века, выходил огромными тиражами. Поэтому, готовя эти «размышления», я извлёк из компьютера статью, которую я пробовал написать в те далекие, сегодня уже бесконечно далекие восьмидесятые годы, когда казалось, что ещё возможен спокойный разговор о будущем, которое может наступить без катаклизмов и крови. Может быть эта ненапечатанная статья и более поздние коментарии в чем-то помогут читателю, увидеть особенности эпохи и мировозрения автора, если ему – читателю всё это интересно...

1988-ой год, ещё лишь начало перестройки. Я только что закончил чтение книги «Через сто лет». Её написал в 1887 году житель города Бостона, Эдуард Беллами. Используя тривиальный прием /летаргический сон/, автор перенес героя в последний год нынешнего тысячелетия. Мне показалось любопытным посмотреть на себя глазами американца прошлого века и поразмышлять о том, что заставило именно его так представлять себе будущее и нас, так непохожих на нас самих..