Владимир Бушин - Эоловы арфы

- Что ты задумал? - спросил Мирбах.

- Мне рассказывали ваши золингенцы, - сказал Энгельс командиру отряда, - что после налета на цейхгауз в Грефрате там осталось немало и оружия, и боеприпасов, и обмундирования. Вот бы еще разок наведаться!

- Отличная мысль! - воскликнул командир.

- Да, - согласился и Мирбах. - Ведь на вчерашний смотр многие пришли с совершенно негодным оружием, а кое-кто с пустыми руками. Но учтите, что цейхгауз теперь наверняка усиленно охраняется.

- Сколько вам надо бойцов? - с готовностью на все спросил командир.

- Я думаю, - сказал Энгельс, - человек сорок всадников было бы достаточно.

Командир тут же опять вскочил на трибуну и крикнул:

- Золингенцы! Кто из вас хочет под командованием Фридриха Энгельса принять участие в одном боевом деле? Требуется сорок человек. Поднимите руки!

Зал снова загудел. И там и тут, вблизи и вдали, всюду - руки, руки, руки... Молодые и старые, красивые и скрюченные трудом, белые и уже навсегда потемневшие от жара плавильных печей, решительно сжатые словно для удара в кулаки и с яростно растопыренными пальцами, будто готовые схватить то самое оружие, что хранится в Грефрате...

С трудом удалось сдержать всех желающих и отобрать сорок человек. Помогло лишь то, что иные рабочие не умели ездить верхом.

Своим помощником Энгельс взял Карла Янсена, брата Иоганна Янсена члена Союза коммунистов, одного из руководителей Рабочего союза в Кёльне.

До Грефрата добрый час хорошей езды... Возбуждение, охватившее Энгельса с утра, не проходило. Оно поддерживалось и надеждой еще хоть что-то сделать для восстания, и злостью на Комитет, желанием насолить ему, и сознанием того, что хотя вот и последние часы участия в восстании, но кое-что еще впереди, кое-что еще может выгореть... И всю дорогу до Грефрата в цокоте копыт его лошади Энгельсу слышалось одно и то же: pug-no, pug-nas, pug-nat... Я сражаюсь, ты сражаешься, он сражается...

Едва впереди показалось расположенное на окраине мрачное здание цейхгауза, Энгельс и Янсен попридержали коней и дали сигнал, чтобы другие сделали то же. К цейхгаузу, стоявшему особняком, всадники подъехали шагом. Солдат у входа смотрел на них с недоумением и боязливой тревогой: он не мог понять, что это за люди.

- Где твой командир?! - крикнул с лошади Энгельс.

- Там! - Солдат указал головой назад.

- А ну, вызови его.

Солдат два раза ударил прикладом в ворота. Вероятно, это был условный сигнал. Очень скоро появился вахмистр с двумя солдатами.

- В чем дело? Что вам надо? Кто вы? - спросил Энгельса вахмистр, сразу угадав в этом парне, красиво и ловко сидящем в седле, предводителя.

- Нам нужно, господин вахмистр, оружие, - как о чем-то простом и обыденном сказал Энгельс, - а кто мы и откуда, вам лучше не знать.

- Ничего вы не получите. - Вахмистр, видимо, хотел подбодрить себя решительностью своих слов. - Мы поставлены здесь законной Еластью и никого не пустим внутрь. Убирайтесь откуда пришли...

И вдруг в этом вахмистре для Энгельса слились все его сегодняшние беспокойные чувства: и злость на предательский Комитет, и обида за свой напрасно потраченный труд, и горечь предстоящего прощания с восстанием, и предчувствие его скрытого поражения, и тревога за друзей в Кёльне, словно один он, вахмистр, был виновником всего этого.

- С дороги! - яростно крикнул Энгельс и, выхватив пистолет, направил его на вахмистра. - Ворота!

Солдаты охраны, напуганные таким внезанным взрывом бешенства, бросились отпирать ворота. Вахмистр молчал и не двигался с места, как оглушенный. Когда высокие тяжелые ворота распахнулись, Энгельс хлестнул коня и тот, нервно напрягшись, послушно ринулся в темную глубь здания.

Не слезая с седла, Энгельс объехал огромное помещение цейхгауза, заглядывая во все углы и закоулки. За ним следовали спешившиеся бойцы отряда. Составив себе общее представление о том, что здесь и как, Энгельс слез с лошади, и они вместе с Янсеном стали распоряжаться, кому из бойцов что следует взять. Здесь были и ружья, и патроны, и амуниция. Все это необходимо восстанию.

Когда, закончив распределение, Энгельс, держа в поводу лошадь, вышел на улицу, он увидел всадника, во весь опор летевшего со стороны Эльберфельда сюда, к цейхгаузу. Это был Хюнербейн.

- Я думал, что уже не застану тебя! - крикнул он Энгельсу, спрыгнув с лошади.

- Ты зря торопился, - ответил Энгельс. - Мы уже закончили свое дело и собирались ехать обратно.

- Они пусть едут, - сказал Хюнербейн, - а ты - ни в коем случае.

- Думаешь, опасно?

- Нет никакого сомнения, что Комитет тебя арестует. Я уверен, они с нетерпением поджидают тебя. Ты должен прямо отсюда отправляться в Кёльн.

- Конечно, - помолчав, сказал Энгельс, - золингенцы не допустят моего ареста, но это приведет к междоусобице в лагере восставших, и значит, действительно мне не надо возвращаться в город. Ты прав.

- Да, да, - закивал Хюнербейн, - коварство этих людей безгранично. Ты знаешь, почему меня не было на заседании Комитета, когда решался вопрос о тебе? Хёхстер отправил меня с каким-то письмом в Хаген, сказав, что письмо исключительной важности. А на самом доле оно к тамошнему ветеринару. Какие такие важные письма можно направлять ветеринару?

- Может быть, просил совета и помощи на случай эпидемии среди домашних животных?

- Да ведь никакой эпидемией у нас пока, слава богу, и не пахнет. Нет, просто этот ветеринар его старый дружок, и он, очевидно, сообщал ему свои семейные новости или передавал привет. С таким же заданием - я его еще не видел - куда-то был послан и Нотъюнг, и некоторые другие члены Комитета, которые поддерживают тебя.

Отряд, нагруженный добычей, ждал сигнала, чтобы отправиться в обратный путь. Янсен полушутя-полусерьезно старался успокоить вахмистра: вы, мол, ничего не могли сделать, во много раз превосходящие вооруженные силы противника...

Среди бойцов отряда уже распространилась весть о том, что Энгельс не поедет обратно в Эльберфельд. Все молчали, ожидая минуты прощания.

Энгельс легко бросил свое тело в седло и, обернувшись к отряду, привстав на стременах, сказал:

- Дорогие друзья золингенцы! Обстоятельства вынуждают меня расстаться с вами. Спасибо за поддержку, которую я постоянно чувствовал. Спасибо за энергию, смелость и преданность революционным идеалам. Вас ждут трудные дела в Эльберфельде. Желаю в них успеха. Меня ждет Кёльн и "Новая Рейнская газета", которой вы, конечно, тоже желаете успеха. До свидания. Не исключено, что очень скоро мы встретимся опять.

Энгельс помахал всем рукой и тронул коня. Справа от него поехал Янсен, слева - Хюнербейн, сзади - весь отряд. Дорога от цейхгауза вела к шоссе. Там, обняв Янсена и Хюнербейна, еще раз помахав всем, Энгельс повернул налево, на юг, в Кёльн, а отряд - направо, к Эльберфельду.