Сергей Алексеев - Собрание сочинений (Том 2)

Но вот под напором врачей вынужден был согласиться.

Приехал профессор. Начал осмотр пациента. Прослушал трубкой, простукал пальцем.

- Чем хворали? Как аппетит? Как сон?

Внимателен очень профессор. Понимает, только раз такое бывает в жизни - в эту минуту перед ним стоит самый великий его пациент. Запоминает профессор и рост, и вид, и улыбку, и взгляд пациента. И как тот держит себя, и как говорит, и какого цвета глаза, и какого оттенка волосы.

К концу осмотра профессор сказал:

- А я, признаться, вас представлял другим, господин Ленин. Был уверен, что вы с бородкой.

Смутился пациент и говорит:

- Простите, но я не Ленин.

Действительно, это был не Ленин, а кто-то из сотрудников Совнаркома.

Извинился профессор, сказал:

- Пардон!

Ушёл не Ленин. Вновь открывается дверь в кабинет. Входит человек невысокого роста. Плотный. С бородкой. Глянул профессор. Он!

Начал профессор осмотр великого пациента. Прослушал трубкой, простукал пальцем.

- Чем хворали? Как аппетит? Как сон?

Внимателен очень профессор. Неторопливо ведёт осмотр.

- Прилягте!

- Привстаньте!

- Закройте глаза, протяните руки.

- Вдохните глубже.

- Скажите "а".

Когда прощались, профессор сказал:

- А я вас сразу узнал, господин Ленин. Очень приятно было с вами познакомиться.

Смутился пациент и говорит:

- Простите, но я не Ленин.

"Как - не Ленин?!" - хотел закричать профессор. Однако сдержался. Развёл руками.

- Извините, - сказал. - Пардон.

На приёме у профессора Владимир Ильич побывал только к исходу дня, лишь после того, как было осмотрено большинство сотрудников Совнаркома.

Таково было условие Ленина, когда решался вопрос, приглашать или не приглашать в Советскую Россию зарубежную знаменитость. Категорическое условие.

ВАЛЕНКИ

Должность у Кати была маленькая-маленькая. "Куда пошлют" называлась. Работала она посыльной в одном из советских учреждений.

Вызвал однажды Катю к себе начальник, вручил важный пакет, наказал срочно идти в Кремль, передать пакет лично товарищу Ленину.

Отправилась Катя. Идёт-торопится. А сама всё время на свои валенки посматривает.

Валенки у неё старые-старые, с дырками. Отжили они свой век. Истоптала их Катя, бегая по разным учреждениям.

Неловко Кате в таких валенках явиться к Владимиру Ильичу. Да что поделаешь! Трудно в те годы было с обувкой.

Правда, мог бы о Кате позаботиться её начальник. Только ведь начальник постоянно разными важными делами занят. Где ему думать о Катиных валенках!

Пришла Катя в Кремль. Пропустили её в кабинет к Владимиру Ильичу. Передаёт Катя пакет товарищу Ленину, а сама старается сделать так, чтобы Владимир Ильич не обратил внимания на её валенки.

Думала Катя, передаст пакет - и сразу уйдёт. Однако Владимир Ильич задержал девушку. Стал он интересоваться, давно ли Катя работает. Где училась, сколько классов окончила. Есть ли у Кати родители.

Ответила Катя Владимиру Ильичу на его вопросы, простился Ленин с девушкой, пожелал ей успехов.

Довольна Катя. Казалось ей, что Ленин так и не заметил, какие у неё на ногах валенки.

Однако Владимир Ильич заметил. Снял Ленин тут же телефонную трубку, позвонил Катиному начальнику, пристыдил того, что начальник плохо заботится о своих подчинённых.

Прошло два дня, и вот вызывают Катю опять к начальнику. Переступила Катя порог кабинета и замерла: в руках у начальника валенки - новые, фетровые, с галошами.

- Ну что же, бери, - сказал начальник растерявшейся Кате.

Смутилась Катя, не решается шаг сделать.

- Бери, - рассмеялся начальник.

Взяла Катя валенки, побежала вниз, примерила. Оказались они точь-в-точь по Катиной ноге.

Идёт Катя в обнове по морозным московским улицам. Хрусть-хрусть под ногами снег.

ПО СОЛНЕЧНОЙ СТОРОНЕ

Надоел он изрядно Ленину.

Трудно было в первые годы Советской власти.

С хлебом трудно.

Транспорт разрушен.

Не хватает рабочих рук.

Один из видных профсоюзных работников, некто Демидов, при встречах с Владимиром Ильичём начинал обязательно с жалоб. Всё-то Демидову не так. Всё плохо кругом. Нет ничего хорошего.

Вот и сейчас.

- Недоедает, Владимир Ильич, народ. В хлебе сплошная мякина. Есть места, где и вовсе голод. Об этом ли мы мечтали? За это ли люди бились?

- Недоедает. Трудное время, - соглашается Ленин. - Люди порой лишены самого необходимого. Лишены, но держатся. И не только держатся, но и творят чудеса. Чудеса! - повторил Владимир Ильич. - Вот о чём, батенька мой, стоило бы говорить в первую очередь.

- Так-то оно так, Владимир Ильич, - произнёс Демидов, - а всё же...

Прошло какое-то время. Встретился Демидов снова с Владимиром Ильичём.

- Транспорт бездействует, Владимир Ильич. Заводы стоят! Шахты затоплены. Разруха кругом. Хаос!

- Да, наследие горькое, - соглашается Ленин. - И транспорт разрушен, и шахты затоплены, и заводы во многих местах стоят. - И тут же: - А вы знаете, что шахтёры Донбасса в этом месяце удвоили добычу угля. Удвоили! А вы читали, что нефтяники Баку по сравнению с прошлым годом утроили добычу нефти? Утроили! А вы что-нибудь слышали о субботниках?! Люди работают во внеслужебное время, без всякого вознаграждения. Не замечать этого, не видеть энтузиазма масс, их стремления быстрее покончить с разрухой значит страдать слепотой. Да, да, слепотой, к тому же ещё куриной!

Вновь прошло какое-то время. Встретил Демидов Ленина в третий раз и опять об одном и том же:

- Плохо, Владимир Ильич, не ладится всё у нас. Нет инженеров, нет докторов. Отсталость, серость кругом дремучая.

- Мало инженеров, мало других специалистов, - соглашается Ленин. - Но подождите, имейте терпение. Дайте срок - победим разруху, победим голод. Будут свои инженеры, будут свои врачи. Профессора! Академики! Всё будет. Потому что рабочие и крестьяне - это классовые бойцы. Потому что в новый мир они вступили твёрдой ногой хозяина.

- Так-то оно так, - соглашается Демидов. - Да нет, я не спорю. Конечно, вы правы, Владимир Ильич. А всё-таки знаете, так сказать, теневые стороны бросаются в глаза прежде всего.

Посмотрел Владимир Ильич на Демидова.

- Теневые? А вы ходите по солнечной стороне!

Глава третья

ЛЕНИНСКАЯ ДЕСЯТИНА

ПОНИМАЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК

Ерёмка Быков ворочался с боку на бок. Тесно, душно на печке.

Вот и отцу не спится. Да разве уснёшь! Утром, чуть свет, предстоит раздел господской земли. Не каждый день такое случается.

- Да спите вы! - ругнулась снизу с лежанки мать.

Притихли отец и Ерёмка. Не приходит, не балует сон.

Подтянулся отец к печному обрезу:

- Пойду-ка пройдусь по воле.

- И я с тобой, - напросился Ерёмка.

- Хорошо, собирайся.

- У, неспокойные ваши души... - опять проворчала мать.

Ругается, а ведь сама тоже что-то не спит. Тоже небось про землю-землицу думает.