Тед Шварц - Хиллсайдский душитель [История Кеннета Бьянки]

Отрицание. Это был единственный пункт, в котором медики сходились с правоохранителями, смотревшими записи бесед. Кен Бьянки не хотел признавать свое участие в преступлениях, хотя с тех же самых губ, которые твердили слова отрицания, слетали воспоминания об убийствах. Прежде чем доктор Моффетт закончил, Кен все же рассказал о беллингхемском преступлении:

— Помню, как я вышел из дома. Я не собирался идти на собрание [ «шерифского резерва»]. Просто хотел проехаться.

— Вы должны были присутствовать на собрании?

— Да. Я вышел из дома, сел в машину и подъехал к офису. Следующее, что…

— Какое у вас было настроение?

— Хорошее. Я устал. У меня… у меня выдалась трудная неделя. Мне просто хотелось побыть одному, понимаете? Просто собирался проехаться; я часто так катаюсь. Вот и в тот раз мне захотелось уйти, чтобы побыть в одиночестве. Настроение было хорошее, просто немного устал. Выдохся. Следующее, что я помню, — это тупик на Уиллоу-роуд, возле которого я очутился. Такое случалось и раньше. В общем, я поехал прокатиться, завернул по пути в офис. Поехал к дому Кэтлоу [месту преступления], девушки были там. Судя по рапортам и прочим данным, звонок и договоренность о подработке… Я не сомневаюсь, что так все и было. В основном, исходя из прочитанных отчетов и смутных обрывков воспоминаний. Эта часть картины до сих пор не до конца мне ясна.

— Постарайтесь ограничиться исключительно собственными воспоминаниями о мыслях, чувствах и поступках. И сейчас не важно, если вам легче думать как Стив, или как Кен, или как кто-нибудь еще.

— Я… я не могу думать как Стив.

— Хорошо. Попробуйте думать как он, если удастся.

Сымитируйте его настроения.

Доктор Моффетт позволял Бьянки высказываться любым, наиболее подходящим для него образом. Сам психиатр не жаждал общаться со Стивом и не пытался подтвердить или опровергнуть версию о расщеплении личности. Моффет стремился вытащить наружу воспоминания Кена и предположил, что механизм отрицания позволяет Бьянки рассуждать об убийствах только в роли Стива. Однако врач ошибался: Кен и сам сумел вспомнить почти полную картину преступления. Впрочем, оставалось неясным, насколько повлияли на Бьянки усилия Уоткинса и Эллисона по разрушению стены между различными эго-состояниями.

— Я поехал к дому Кэтлоу, — начал Кен.

— Дальше.

— Девушки сидели в машине на улице перед домом. Я махнул им, чтобы они подъехали, и они припарковались у крыльца. Мы вошли внутрь. Я провел их по дому, показал нижний этаж. Простите, вы только… поймите правильно: это мое тело показало нижний этаж. Так… э… значит, мы внизу. Кое-что у меня до конца не складывается, потому что я знаю, что пистолет в кобуре лежал у меня в шкафу. Я мог бы поклясться, что он остался там. И вдруг воспоминание: пистолет у меня в руках и направлен на девушек. Им приказывают лечь на пол. Обеих связывают. Это ужасно. Карен Мэндик ведут… в жилые помещения, в спальню, ванную, подвал… Диана Уайлдер остается в ванной… сидеть на полу. Карен Мэндик кладут… кладут в спальне на кровать. Из ее кармана что-то вынимают. Что же вынули из кармана? Из кармана вынули газовый баллончик…

— Газовый баллончик?

— Да. Очень тяжело. Не понимаю, почему. Девушек развязали и велели раздеться, потом снова связали. Над девушками надругались. А почему не нашли свидетельств — потому что использовались средства защиты.

— Презерватив.

— Да. Девушки оделись в том же порядке, как раньше. Одну развязали, она оделась, потом ее опять связали. Другую… знаете… знаете… я не чувствую никакого возбуждения.

— Когда вспоминаете об этом?

— Да-да. А ведь должен чувствовать.

— Пожалуй.

— Когда девушки уже оделись и лежали лицом вниз, Диану Уайлдер за… задушили первой. А потом Карен Мэндик.

— Чем?

— Каким-то белым проводом или веревкой. Полагаю, бельевой веревкой, нет, вряд ли. С виду толще бельевой веревки.

— Не проводом, какой вы обычно приносили с собой?

— Не похоже. Не знаю, откуда он взялся.

— Вы можете представить его себе?

— Я пытаюсь представить, чтобы объяснить вам. Дальше девушек вынесли наверх.

— Уже мертвых?

— Положили на заднее… сиденье машины. Почему-то Стив, или мое тело, или я — в общем, не важно, — сел в грузовик и отогнал его к… там неподалеку есть школа… вылез из грузовика и вернулся к дому Кэтлоу. Так или иначе, никакого смысла тут нет. Очень странный поступок.

— А трупы остались в машине на улице.

— Они все еще лежали на заднем сиденье машины. Вернулся к дому Кэтлоу, сел в их машину, отвез ее в этот тупик, припарковал… А еще до того, когда девушек только отнесли наверх, прежде чем я сел в грузовик, когда они уже… когда они уже были в машине, их книги, сумочки и все остальное сложили в какую-то емкость. Кажется, пластиковый пакет. Вроде бы желтый.

— Зачем?

— Не знаю. И даже не знаю, где этот пакет. Я… не могу… я не знаю, где пакет. Там… там их книги…

— Его так и не нашли?

— Нет, не нашли.

— Предметы представляли какую-то личную ценность?

— Не думаю… или… может быть…. Мне кажется… Судя по картине, которая у меня сложилась из обрывков воспоминаний и описанных фактов… которые мне описывали… судя по всему этому, Стив очень умен.

— Надо думать.

— Потому что я размышлял, зачем это нужно; я пытался понять, где книжки, сумочки и все остальное и зачем понадобился пакет. Когда… когда я думал об Анджело и Лос-Анджелесе, я припомнил, что после убийства девушки все ее вещи складывали в пакет и выбрасывали в мусорный бак… в его мусорный бак. А там же улики, понимаете? Книжки и сумочки — это улики.

После этого Бьянки рассказал, как отвез тела девушек туда, где их нашли:

— Я вылез из машины, прошелся по тупику, развернулся и направился на Уиллоу-роуд, и тут Стив исчез, а я появился.

— Значит, вы вернулись именно в этот момент? Как вы себя ощущали по возвращении?

— Будто только что подрался, понимаете? Я имею в виду, что устал еще сильнее, чем в начале. Были растерянность, легкий испуг — я не понимал, как здесь очутился. Первое, что я… что я увидел… я повернулся и увидел парк… парк Фэйрхейвен? Это он? Сначала я увидел… парк, и арку, и все остальное. И при этом — вот честно, так и было, — я… ужасно странно, потому что я не просто стоял, а шел, и вроде как оглянулся на ходу, и тут заметил арку — вход в парк, и продолжал идти, пытаясь сообразить, что я здесь делаю и как меня сюда занесло, но так и не понял. Тут меня уже начало серьезно потряхивать. Я наткнулся на свой грузовик. И не помнил, чтобы оставлял его там. Брюки у меня были порваны — я запомнил, потому что вдруг почувствовал, как потянуло холодом, и посмотрел вниз, а штанины с внутренней стороны разошлись.