Михаил Барщевский - Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея) [Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12]

О.: Во-первых, вы должны понимать еще раз, наша договоренность — это не только купля-продажа акций какими-то конкретными компаниями. Мы прекращали партнерство. В этом случае, так сказать, тогда я получал полное право и в общем-то свободу действий для развития бизнеса. Для меня было очень важно в тот момент это. И то, что впоследствии привело к созданию глобальной компании РУСАЛ, именно начало было положено в случае прекращения партнерства с Романом. И для меня было достаточно тех обещаний, которые он мне давал.

Г-н Рабиновитц: Большое спасибо, господин Дерипаска. У меня больше вопросов нет.

Судья Элизабет Глостер: Спасибо, господин Рабиновитц.

Господин Сампшн, будут ли у вас вопросы?

Г-н Сампшн: Нет, вопросов с нашей стороны нет.

Судья Элизабет Глостер: Большое спасибо, господин Дерипаска, за то, что вы дали свои показания по видеомосту. И большое спасибо, вы свободны.

Когда уже хорошо выпили, мои проводы в Ачинск стали напоминать поминки. Как бы шутили, но мне стало не по себе:

— Глеб, жаль, хороший ты парень. Но — лети спокойно… Некрологи в центральных газетах мы тебе обеспечим… Место на Ваганьковском… И семье поможем.

Рома Абрамович вспоминал, что не хотел идти в алюминий потому, что там убивали каждые три дня. Его уговорил Патаркацишвили, он гарантировал Роме неприкосновенность: «Без Бадри я бы никогда туда не полез. Мне такой бизнес был не нужен…»

Абрамович сказал это примерно про 2000 год, конец второй или третьей (есть разная периодизация) алюминиевой войны — грандиозного политико-экономического конфликта за активы в цветной металлургии 1992–2001 гг., в которой в той или иной степени участвовали все основные политики и лидеры бизнеса. А в 96-м, когда я приехал в Ачинск, впечатление было, что убивали каждый день.

Уже через неделю в первом часу ночи в мой кабинет пришел человек и приставил мне пистолет к голове.

Я был внешним управляющим Ачинского глиноземного комбината (АГК). Это крупнейший поставщик красноярского и других алюминиевых заводов. Кабинет был как аэродром. Как у красных директоров, чтобы проводить большие совещания сразу со всеми начальниками цехов и служб. Человек сто у меня могли свободно сесть. Поэтому сопротивляться и шуметь, чтобы услышали на другом краю кабинета, где приемная, было бесполезно.

Я вежливо предложил гостю присесть, попить чайку, поговорить по душам. Получилось, хотя не очень сильно рассчитывал. Попили чайку с сушками, выяснилось, что посетителя прислал один из братских авторитетов, который не получил две свои обычные вертушки с глиноземом. Я услышал коронную тираду, которую потом мне говорили в разных вариациях много раз: «Когда ты в тайге, должен определиться, с кем ты. Губернатор — в Красноярске, твои друзья — в Москве, а хозяин тайги рядом. Пойдешь против, не докричишься».

По поводу «не докричишься» с гостем согласился — только что в этом убедился, но сказал: теперь поставки будут лишь за предоплату и деньгами, а не за разный мусор по бартеру. А убивать меня нет смысла, потому что из Москвы пришлют другого управляющего, но с хорошей физзащитой, и требовать он будет ровно то же.

Потом мою «Волгу» на красноярской трассе прижали фурой к обочине и пытались скинуть в устрашающих размеров овраг. По дороге на заводской нефелиновый рудник в Кия-Шалтырь хотели похитить. На самом руднике — это циклопическое, в несколько сот метров конусообразное углубление с дорогой серпантином по краям, где ходили исполинские БелАЗы, — когда я был внизу, сбросили груз такого БелАЗа, несколько десятков тонн руды. Промахнулись всего на несколько метров.

И когда вернулся в Москву, еще какое-то время продолжали долетать снаряды из Сибири.

А в 96-м я оказался вообще самым первым внешним управляющим в стране. Только приняли закон о банкротстве, специалистов по реструктуризации предприятий с опытом финансового менеджмента практически не было. У меня такой бэкграунд имелся. С губернатором Красноярского края Зубовым был знаком, он мне симпатизировал, считал одним из немногих профессионалов в этой сфере. С его легкой руки и получил назначение в Ачинск.

С АГК началась новейшая история процедуры банкротства в России. На мне, как на собаке Павлова, изучали поведенческие рефлексы ее участников, причем окунули в самое пекло алюминиевой войны. В ней тогда главным фигурантом была TWG, Trans World Group. Главным словом — «толлинг». Ключом к боевой инициативе — АГК: у кого глинозем, у того рычаг контроля над алюминиевой промышленностью.

Исторически эта TWG братьев Дэвида и Саймона Рубенов была заурядным спекулянтом — несколько мелких офшорок и брокерское место на LME, Лондонской бирже цветных металлов. Специализировалась на СССР. Барыжничала с внешторговцами из «Разноимпорта», устраивала ужины с девками в дорогих ресторанах. Получала время от времени контракты на поставки бокситов и продажу алюминия. Когда я в 96-м приземлился в свой кабинет-аэродром в Ачинске, это был уже монстр: третье место в мире по поставкам бокситов и продажам алюминия.

Рубены первыми сориентировались после краха Союза среди осколков великой металлургии. На этих руинах, во-первых, денег не было вообще, во-вторых, тащили все подряд. На АГК топы и бандиты воровали составами, начальники цехов — машинами, рабочие — мешками.

Предприятия не могли купить сырье, не платили зарплату и бюджету, бросили социалку. Полная остановка была вопросом дней. Многие уже встали. АГК тоже был на грани. Зарплату выдавали кирпичами. А это 18 тысяч персонала, градообразующее предприятие. Город во мраке, и в буквальном смысле тоже: не горело уличное освещение. Когда в первый раз прошелся по Ачинску, меня просто подавил депрессивный сиротский пейзаж — блеклое на тусклом, брошенные дома, облупленные стены, пожухлые лица, нищета, безнадега.

TWG зашла на пепелище со схемой толлинга: подгоняла металлургам сырье, покупать которое у них не было денег, оплачивала только переработку и продавала готовый алюминий на мировых биржах.

Платила металлургам мало, только на издержки производства, не хватало даже на простое воспроизводство капитала, но платила. У предприятий завелись какие-то деньги, элементы цивилизованной деятельности, зарплату стали давать и даже налоги платить. В 1994 году Россия рванула сразу на первое место в мире по экспорту алюминия при почти 15 % мирового выпуска первичного алюминия.

Все это устраивало власть. Причем, по оценке Национального антикоррупционного комитета, TWG давала бюрократам по 30 млн долларов взяток в год. Она укоренилась в элитах, понравилась Семье, выстроила «крыши». На госуровне — великий и ужасный вице-премьер Сосковец, который освободил импорт давальческого глинозема и экспорт алюминия в обратную сторону от пошлин, и прочий ближний круг Ельцина. Среди криминалов — Антон Малевский с измайловскими. Координаторами TWG по СНГ Рубены взяли других братьев: Льва и Михаила Черных, цеховиков из Ташкента.