Михаил Барщевский - Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея) [Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12]

О.: Я абсолютно этого не помню. И я абсолютно уверен только в одном, что я этого не мог говорить просто. Тем более об акциях той компании, к которой я никакого отношения не имел.

В.: Но никто больше не говорил, что эта записка сфабрикована или сфальсифицирована господином Моссом.

О.: Я и не говорю о том, что она сфальсифицирована. Наверное, это все происходило, наверное, они говорили.

В.: Если его записка справедливая, то есть отражает действительность, то вы, наверное, принимали участие в этих дискуссиях, господин Анисимов?

О.: Вы знаете, я часто бываю на дискуссиях, к которым отношения не имею. Тем более наверняка это было, я так понимаю, где-то в ресторане? Это не был какой-то официальный переговорный процесс. Потому что один ест, другой говорит. И тем более я не знаю английского языка, и я не уверен, что кто-то мне это переводил. Вопросы могли задавать, наверное, я не хочу оспаривать это. Но чтобы по теме «Сибнефти» — я этого вообще близко не помню.

В.: Господин Мосс записывает, что господин Кей для вас переводил. Для вас и для Бадри Патаркацишвили.

О.: Да, возможно, он переводил, но настаивать на том, что он переводил для меня и для Бадри, — это не совсем корректно. Естественно, так как Бадри не знал в совершенстве английский язык, наверное, он для него переводил. Но мне это было не интересно, я это и не слушал. Мне самому есть о чем думать. Я помню Бадри, потому что я его не смогу забыть никогда и никогда не забуду. А господина Мосса даже не помню, кто это. Сейчас мне показать его — я даже не узнаю.

В.: Если записка господина Мосса соответствует действительности, то вроде как вы присутствовали на этой встрече, и на этой встрече строчка за строчкой разбиралось соглашение «Девония», все переводилось для вас и для господина Патаркацишвили на русский, а господин Патаркацишвили соглашался с той или иной гарантией, а потом двигались дальше. А теперь вы говорите, что вы совершенно не помните этого.

О.: У меня к вам просьба одна есть. Если я не помню, почему я должен соглашаться с тем, что это было так? Все-таки Бадри в какой-то мере знал английский язык. Они говорили, видимо, на английском языке. Тем более объект обсуждения меня никак не интересовал, ни в каком виде.

В.: А тот факт, что ваш старинный друг господин Патаркацишвили должен был получить очень значительную сумму денег, — это вас тоже не интересовало, господин Анисимов?

О.: Я был бы счастлив, если бы он получал деньги. Но если я не знаю этих вопросов, какие я могу давать советы? Если бы меня попросили, тогда бы я пригласил своих советников, тогда бы они участвовали в этом переговорном процессе, они бы задавали какие-то вопросы.

В.: А что, Бадри бы вам не рассказал, что он должен получить большую сумму в отношении своих акций в «Сибнефти»? Вы ведь были его близким другом.

О.: Все, что я знал, это то, что он получает некую сумму денег, но если человек не рассказывает тебе, то, наверное, не очень корректно выспрашивать. Но я говорю, что я просто эту встречу не помню — вот в чем проблема.

Г-н Рабиновитц: Господин Анисимов, но все-таки мне приходится утверждать, что вы видели этот документ и что была такая встреча, потому что господин Мосс отразил это в своей записке.

О.: Я же с господином Моссом не могу спорить? Я говорю, что да, я был в Баден-Бадене. Да, я там встречался с Бадри. Мы там проводили время. Но я не помню господина Мосса. Вот в чем проблема. Хорошо, что я такой видный, что он меня запомнил. Приятно, но я его не помню.

В.: Разница между вами и им в этой связи заключается в том, что господин Мосс сделал записи сразу, в то время, а вы теперь пытаетесь вспомнить это через 10 лет.

О.: Все правильно. Вот в этом вся и суть. Но я просто говорю, что такой объем документов, который вы сейчас показываете, — это серьезная работа. Я не помню документов. Там у Бадри были не одни встречи — он человек общительный, но чтобы там был юрист, и мы обсуждали эту тему, я такого не помню. Скорее всего, этого не было. Я уверен, что я эту тему не обсуждал, а какие-то темы, может, были, но какие темы — я не помню.

В.: Пожалуйста, не пугайтесь, что тут так много страниц в этом документе. Но господин Мосс говорит, что он прочитал вам одну за одной эти гарантии, которые дает здесь Бадри, и мы видим, что вам их перевели устно.

О.: Я думаю, что это не так. Наверное, переводили для Бадри. Я не спорю с этим. А для меня чего переводить? Я какое отношение к этому имею? Никакого.

В.: Но если записка господина Мосса отражает действительность, то неправдой было бы сказать, что вы не знаете и никогда не знали, какие договоренности были у господина Березовского с Бадри в отношении «Сибнефти». Это так?

Судья Элизабет Глостер: Слишком много предположений, господин Рабиновитц.

Г-н Рабиновитц: Господин Анисимов, у меня нет больше к вам вопросов. Большое спасибо.

О.: И вам тоже спасибо.

Судья Элизабет Глостер: Спасибо.

Г-н Малек: Ваша Честь, следующим свидетелем будет господин Стрешинский.

Судья Элизабет Глостер: Да.

Г-н Мейсфилд: Доброе утро, господин Стрешинский, меня зовут господин Мейсфилд, и я буду сегодня задавать вам вопросы от имени господина Березовского. Я хочу в основном задавать вопросы о вашем участии во второй продаже РУСАЛа летом 2004 года. Но прежде чем я это сделаю, я хочу задать вам несколько вопросов о вашей жизни, биографии и об отношениях с людьми, которые связаны с этим судопроизводством. Вы сказали, что вы познакомились с господином Анисимовым и пришли в Coalco International где-то в 1994 году. И что вы работали в Coalco и для господина Анисимова до 2009 года. Это так?

О.: Да, это так.

В.: То есть вы работали на господина Анисимова где-то в течение пятнадцати лет?

О.: Да.

В.: И вы были одним из его ведущих советников?

О.: Это так.

В.: И у вас сложились хорошие рабочие отношения с господином Анисимовым?

О.: Да.

В.: Наверно, господин Анисимов стал рассматривать вас как человека, верного ему и которому он мог доверять?

О.: Да.

В.: Спасибо. И согласитесь ли вы, что у вас по-прежнему очень хорошие деловые отношения с господином Анисимовым?

О.: У меня нет никаких деловых отношений с господином Анисимовым.

В.: А какие у вас сейчас отношения с господином Абрамовичем?

О.: Никаких вообще.

В.: Вы знали что-либо о личных отношениях между господином Патаркацишвили и господином Березовским в отношении алюминиевых активов?

О.: Это была публично доступная информация, известно, что они друзья.

В.: Друзья или партнеры?

О.: Я знал из публично доступных источников, что они — ассоциированные лица, что они вели дела друг с другом и были друзьями.