Филипп Гут - Свидетель века. Бен Ференц – защитник мира и последний живой участник Нюрнбергских процессов [litres]

«Окончательные решения» Верховного комиссара США, принятые 31 января 1951 года, продержались недолго. Макклой все еще предпочитал милосердие правосудию. Лотару Фендлеру позволили покинуть Ландсберг в марте 1951 года, а Густава Адольфа Носске и Хайнца Шуберта освободили в декабре в рамках «рождественской амнистии». Хайнц Йост вышел на свободу в январе 1952 года, Франц Зикс – в октябре. Преемник Макклоя Джеймс Б. Конант – химик, президент Гарвардского университета, а с 1955 года первый американский посол в освобожденной от контроля союзников ФРГ в Бонне, продолжал политику умиротворения по отношению к немцам. Заключенных освобождали одного за другим. Был создан Временный объединенный совет по условно-досрочному освобождению и освобождению из-под стражи, который занимался вопросами помилования и освобождения военных преступников, все еще находящихся в тюрьме. В совет входили американец, англичанин, француз и три немца. Решением большинства совет мог принять все возможные причины для сокращения сроков наказания: возраст, здоровье, перспективы трудоустройства и семейное положение заключенных. Благодаря вмешательству совета, Эрвин Шульц, Вилли Зайберт, Ойген Штаймле и Вальтер Блюме вышли из тюрьмы в период между 1953 и 1955 годами. После вступления в силу 5 мая 1955 года Парижских соглашений [36] Парижские соглашения, разработанные без участия СССР, предусматривали окончание оккупационного режима в ФРГ, образование несколькими членами НАТО при участии ФРГ военно-политической организации – Западноевропейского Союза, а также принятие ФРГ в НАТО. Германия вновь обрела суверенитет – через десять лет после окончания войны. Временный объединенный совет, преобразованный в постоянный, продолжил работать в заданном направлении. Последние осужденные в Нюрнберге вышли из Ландсбергской тюрьмы 9 мая 1958 года, среди них были Эрнст Биберштейн, Адольф Отт и Мартин Зандбергер.

Как и до своей кровавой службы в СС, они вернулись к уважаемым гражданским профессиям. Штаймле преподавал в протестантской школе для мальчиков в Вюртемберге. Блюме предлагал свои юридические знания в риелторской компании. Зандбергер работал юристом на высокотехнологичном предприятии. В 1971–1972 годах прокуратура при Штутгартском земельном суде проводила предварительное расследование в отношении Зандбергера «за преступления национал-социализма». Сотрудники прокуратуры обратились за помощью к Бену, и он предоставил ссылки на некоторые важные документы, подтверждавшие факты. Однако вскоре производство прекратили на том основании, что Зандбергер был ранее осужден в Нюрнберге. Зикс – в качестве последнего примера – использовал свои связи с другими бывшими членами НСДАП и после освобождения вместе с бывшим эсэсовцем Вернером Бестом, заместителем Гейдриха в службе безопасности и Генеральным имперским уполномоченным в оккупированной Дании, работал над общей амнистией для военных преступников. Промышленник Фридрих Флик, с которым Зикс познакомился в Ландсберге, пробился в руководство издательства Леске в Дармштадте в 1953 году. Позже Флик работал менеджером по рекламе на тракторном предприятии «Порше Дизель Моторенбау» в Манцелле на берегу Боденского озера и независимым консультантом по менеджменту. Он преподавал маркетинг в Академии для лидеров бизнеса в Бад-Гарцбурге. В начале 1970-х Герман Гизлер, один из любимых архитекторов Гитлера, построил Зиксу дом в Южном Тироле. Бывший командир бригады СС до конца жизни придерживался своих национал-социалистических идей. В предисловии к книге Гизлера «Другой Гитлер» (1977) он описал время, проведенное им в Ландсберге вместе с другими осужденными военными преступниками, как «годы стойкости, подтверждения некогда обретенных прозрений и правильности революционных целей».

Это было ужасающе: убийцы из гиммлеровских карательных отрядов жили без угрызений совести и малейшего чувства вины, как признанные члены демократического немецкого послевоенного общества. Уже с 1951 года, когда были освобождены первые преступники из айнзацгрупп, Бен мог встретить их в любое время в ресторане или на трамвае. «Я часто думал об этом, – рассказывает Бен. – Я много ездил, в том числе и на поезде, и всегда сначала заглядывал в купе, чтобы увидеть, кто в нем сидит». До и после того, как были подтверждены казни, ему поступали смертельные угрозы. Он представлял, что может встретить родственников Олендорфа. Если бы его потомки пришли к нему сегодня, он бы сказал им: «Мне очень жаль, он был массовым убийцей. То, что его повесили, не было несправедливостью». Приносить извинения должен не главный обвинитель, раскрывший преступления, – это надлежит сделать преступнику.

Бена не устраивало то, что произошло после Нюрнберга в его и остальных делах. «Освободить массовых убийц было позором. Мне казалось, что некоторые из решений продемонстрировали больше милосердия, чем справедливости», – сказал он, ссылаясь на кредо Макклоя «поставить милосердие над правосудием». Верховный комиссар был «наивен» в своем подходе к проблеме. «Он был связан дружественными узами с Альфридом Круппом и другими известными военными преступниками». В архивах Бена есть фотографии, на которых Макклой и Крупп вместе играют в гольф. «Это особенно меня разозлило. Я был убежден, что Крупп был массовым убийцей», – говорил Бен. К концу войны он вынудил рабочих со своих заводов вернуться в Бухенвальд, вместо того чтобы открыть ворота и отпустить их на свободу. Крупп должен был понимать, что это будет означать верную смерть для невольников. «Король боеприпасов» Альфрид Крупп фон Болен унд Гальбах был приговорен к двенадцати годам тюремного заключения в ходе десятого из последующих Нюрнбергских процессов, названного его именем; кроме того, было вынесено постановление о конфискации его имущества. Макклой помиловал Круппа в рамках своего указа от 31 января 1951 года и вернул ему всю собственность. На подобную снисходительность мог рассчитывать и Фридрих Флик, на фабриках которого десятки тысяч подневольных рабочих «эксплуатировались в ужасных условиях», как установило обвинение по его делу на пятом процессе под американской юрисдикцией. «Болезни и смерть в чудовищных масштабах», – такими, по словам Бена, были последствия рабского труда. В конце 1947 года Флик был приговорен к семи годам тюремного заключения, но уже через два года досрочно освобожден.

Бен сформулировал свою критику стремительной эрозии Нюрнбергских приговоров в эссе для журнального приложения к газете «Нью-Йорк Таймс», которое было опубликовано 25 февраля 1951 года, примерно через три недели после того, как Макклой представил свою обширную программу помилования. При этом он рассматривал события в контексте холодной войны. Таким образом, Советскому Союзу дали в руки мощное пропагандистское оружие в странах, ранее оккупированных национал-социалистическим Германским рейхом. Цинизм ситуации состоял в том, что в новом трансатлантическом альянсе Америка будет поставлять атомные бомбы, Великобритания – военно-морской флот, а Германия – военных преступников. Все уже позабыли, что после вынесения приговора Герингу и другим высокопоставленным нацистам в Нюрнберге состоялось еще двенадцать судебных процессов. Цель этих судебных процессов заключалась не в том, чтобы наказать «маленького человека», который ничего не знал о причинах действий режима, а в том, чтобы привлечь к ответственности виновных в планировании и проведении необъятных разрушений. Нюрнбергские судебные процессы были связаны с надеждой на достижение определенного устрашающего эффекта против повторения таких злодеяний. Теперь наследие Нюрнберга было в опасности. Потому что закон, который не исполняется, теряет смысл.