Алексей Величко - «Македонские легенды» Византии

Возможно, последующие историки несколько затемнили образ василевса Александра, но все же остается несомненным тот факт, что новый император заметно уступал в силе характера и понимании царского служения своим отцу и старшему брату. Перемена в статусе не изменила привычек и образа жизни Александра – он по-прежнему проводил все время на охоте в сопровождении веселой компании фаворитов, на которых не жалел казенных средств.

Его легкомыслие и равнодушие к делам государства были таковы, что уже в скором времени василевс навел большую беду на Византию. Когда в Болгарию поступили известия об изменениях, произошедших в византийской столице, царь Симеон направил посольство в Константинополь, дабы по традиции подтвердить условия заключенного при Льве Мудром мирного договора. Прибывшие во дворец послы были допущены к василевсу на аудиенцию. Каково же было их удивление, когда вместо торжественных, хотя и протокольных форм пролонгации старых соглашений, принятых в подобных случаях, пьяный император попросту выгнал их вон, заявив, что не намерен платить дань варвару202.

Конечно, это было грубейшим нарушением дипломатических обычаев и просто неумно: Византия, еле получившая передышку от войны, оказалась вновь втянутой в нее, да еще в условиях обескровленной армии и разбитого арабами флота. Симеон тут же объявил о начале боевых действий, посчитав все прежние обязательства перед византийцами аннулированными, и двинул армию на Константинополь. Правда, проблему защиты города пришлось уже решать не императору Александру, а его преемникам по трону.

Не очень благополучно обстояли дела и на Востоке, где наседали арабы. Летом 912 г. они выступили из Тарса под командованием Рустум-ибн-Барду и осадили крепость Мелих-аль-Армени, где ранее проживали павликиане и которую затем завоевали византийцы вместе с армянами. Хотя осада не задалась, сарацины сожгли все прилегающие земли, а затем беспрепятственно вернулись на родину203.

К несчастью, император, внешне красивый и статный, был обделен не только добродетелями, но и мудростью государственного мужа. А его злопамятство было таково, что однажды он даже высказал мысль о желательности оскопить малолетнего Константина Порфирородного и венчать на царство своего любимца славянина Василицу, родом из Славинии. Императора едва смогли уговорить старые товарищи Льва Мудрого, сославшись на детский возраст и слабость Константина, неминуемо должного погибнуть после такой «операции». По счастью, авторитет покойного царя Льва VI в народе был очень высок, и Александр не решился реализовать свой план.

Тем не менее из ссылки в Галакрине был срочно вызван Николай Мистик, которого с большой торжественностью приказом царя восстановили на патриаршем престоле, а престарелого Евфимия отправили в Агафов монастырь. Все дела в государстве теперь сосредоточились в руках патриарха Николая Мистика, управлявшего Империей по своему разумению, не особенно задаваясь мнением царя. Постепенно все, входившие некогда в «близкий круг» императора Льва Мудрого, стали покидать государственные должности по воле архиерея.

Сославшись на поражение, которое потерпел от арабов в октябре 911 г. друнгарий флота Имерий, Александр вызвал заслуженного боевого полководца к себе, долго ругал, а затем отправил в дворцовый монастырь Кампа, где тот вскоре и умер. Следующий после Евфимия удар Мистика пришелся по «евфимитам» – сторонникам низложенного патриарха. Николай потребовал от них вернуть грамоты своего отречения, подписанные им в 907 г., желая таким способом обеспечить формально-юридические основания своего второго архиерейства. Но те даже не удостоили Мистика ответом: для них вопрос о каноничности и обоснованности соборного решения 907 г. не подлежал никакому сомнению.

Напрасно сам Евфимий попытался уговорить их принять в общение Николая: «Если из-за меня поднялось это волнение в Церкви, то позвольте мне погрузиться в этой пучине, вы же спасайтесь и будьте в мире между собой. Пусть меня побьют камнями, сожгут, пусть гонят, лишь вы жили в мире и без волнений». Судя по словам Евфимия, едва ли в отношении к опальному патриарху и «евфимитам» применялись уговоры, и понятно, почему те не вняли совету своего вождя. Но при таком императоре, как Александр, новый патриарх мог не бояться ничего. И уже вскоре митрополит Петр Сардикский был отправлен в заточение, а другие архипастыри низложены: Димитрий, митрополит Гераклейский, Григорий, митрополит Никомидийский, Гавриил, митрополит Анкирский, Илларион, митрополит Иерапольский, и другие204.

Однако это было только началом «славных дел». Мистик решил во что бы то ни стало восстановить свою честь, для чего ему нужно было, как казалось патриарху, превратить в ничто Евфимия. А потому, едва прибыв в столицу, он срочно занялся организацией нового церковного Собора, который и состоялся уже в мае 912 г. Мистик восседал рядом с императором в центре тронного зала Большого царского дворца в Мангавре, неподалеку расположились немногие епископы, его сторонники, синклит и – почему-то – сирийские заложники. Пригласили Евфимия и его епископов, которых решил обвинять лично патриарх. Евфимий попытался защищаться, но ему просто не дали говорить, тут же низвергнули из священнического сана и отправили на вечное заточение в монастырь; имя его было вычеркнуто из церковных диптихов.

Последующая сцена едва ли может вызвать умиление: «николаиты» грязно оскорбляли седовласого старца, толкали его, рвали за бороду, называли «вором», «распутником», «соблазнителем чужой жены» – термины, применяемые традиционно к лицам, незаконно занявшим епископскую кафедру. Один из подручных Мистика, некто Иоанн Манолимит, великан и силач, так ударил по лицу старого архиерея, что у того выпали два передних зуба, а сам он лишился сознания205. Его дом сожгли, а парализованная дочь патриарха, оставшаяся после ссылки отца совершенно одинокой, была вынуждена жить подаянием206. Приверженцы несчастного Евфимия были лишены своих кафедр, которые тотчас заняли ставленники Мистика.

Как говорят, патриарх Николай дошел до такой степени ярости, что едва не анафематствовал Евфимия, его сторонников и вообще всех священников, рукоположенных опальным архиереем. Однако его остановила твердая позиция уважаемого всеми митрополита Арефа, который заявил Мистику: «Я не так великодушен, как патриарх Евфимий. Да будет тебе известно, что ни я, ни мои епископы не считаем и не именуем тебя патриархом, и никто из нас не станет служить с тобой, потому что ты сначала привел в смятение Церковь, а затем трижды представлял писанные твоей рукой отречения. Какими же ты воспользовался правилами и втерся в Церковь? Кто приготовил тебе вход в Церковь?» Как ни велика была административная сила Николая, но он не отважился открыто воевать с митрополитом Арефой и немного поутих207.