Дарья Нестерова - Дерзкие побеги

Но, к счастью для Алексея и других заключенных, в сангородке работали и другие доктора, которые втайне от подобных Крамаренко лечили больных независимо от того, беглецы они или нет. Для них, как и для любого настоящего врача, больные – это прежде всего люди, нуждающиеся в медицинской помощи. Так, майор медицинской службы Коваленко по ночам приносил Светлову полоскания, опасаясь за его рану в горле.

Всем смертям назло Алексей Светлов не умер: он поправился и встал на ноги. После выписки из сангородка его отправили обратно в Азанку, заставив работать в штрафной бригаде. Люди из этой бригады жили в особом бараке и использовались на самых изнурительных работах, куда их выводили под усиленным конвоем. Алексей мужественно преодолел и эти трудности.

В 1956 году выжившие в ГУЛАГе харбинцы (а таких осталось мало) были досрочно освобождены со снятием судимости, а в дальнейшем реабилитированы. Среди реабилитированных был и Алексей Светлов, который после освобождения твердо решил стать медиком. Он заочно окончил медицин ское училище и вскоре уже заведовал фельдшерско-акушер ским пунктом на одной из станций трассы Тайшет – Лена. В 1970 году Светлов с женой и двумя детьми эмигрировал в Австралию, куда чуть раньше переехали жить его мать и старшая сестра.

Семья Светловых жила в Сиднее, где Алексей работал лаборантом в рентгеновском кабинете. Кроме того, до конца своих дней Светлов преподавал в русских школах историю и литературу. В декабре 1999 года Алексей Светлов скончался в Сиднее. Его хоронили торжественно: семья, друзья и близкие, трое священников, епископ, церковный хор…

Как труден был путь этого человека, прошедшего через все муки ада на земле! Алексей Светлов пережил ни с чем не сравнимые физические и душевные страдания, но не озлобился и не сломался, всю жизнь оставаясь добрым, чутким и искренне верующим человеком. Он верил в добро, и эта вера помогала ему жить в обществе, которое его отвергло и отправило в ГУЛАГ. Находиться вдали от России, без которой когда-то он не мыслил и дня…

Когда фашисты захватили власть в начале марта 1933 года в Баварии, повсюду развернулись преследования Коммунистической партии. 10 марта министр внутренних дел Баварии Вагнер по радио дал указание всем полицейским и жандармам «немедленно взять под арест всех коммунистических и рейхсбаннеровских функционеров, находящихся в пределах досягаемости». В ту весну среди арестованных антифашистов оказался и Ганс Баймлер.

Вот как вспоминает об этом дне сам Баймлер: «Я хотел уже расстаться с товарищем, как совсем рядом вдруг остановился автомобиль, из него выскочили шестеро служащих криминальной полиции, т. е. эсэсовцы, переодетые в штатское, и схватили нас. Прямо на месте один из полицейских проверил наши карманы, между тем как пятеро других окружили нас с пистолетами в руках. После обыска, который не дал совершенно никаких результатов, я спросил, что, собственно, все это значит. В ответ один из этих „героев“ заорал: „Заткнись!“ – и втолкнул меня в машину. Привязав к багажнику велосипед арестованного вместе со мной товарища, они доставили нас в полицей-президиум…»

Как только за арестованными закрылись ворота полицей-президиума, эсэсовцы стали во весь голос кричать о своем «подвиге»: «Мы схватили самого Баймлера! Баймлер попал к нам в руки!» Через несколько минут узников окружили другие эсэсовцы и штурмовики и стали осыпать их всевозможными ругательствами. Всюду слышались крики: «Ну что парень, попался? Теперь мировой революции – крышка!» и т. п. По лицам и разговорам фашистов было видно, что они очень рады своему сегодняшнему «улову». Еще бы! Поймать самого Баймлера – человека, о неуловимости которого ходили легенды.

Узников повели в политическое отделение, которое располагалось на первом этаже здания. Как во дворе, так и в помещении для вновь прибывших арестантов на легендарного Баймлера то и дело приходили смотреть солдаты и офицеры. Некоторые удивленно восклицали или осыпали антифашиста ругательствами, другие лишь молча оглядывали коммуниста с ног до головы. Пришел начальник, который довольно вежливо попросил арестованных раздеться, чтобы один из офицеров мог обыскать одежду. Узникам ничего не оставалось делать, как подчиниться, но, разумеется, эсэсовцы ничего не нашли. Господа офицеры были явно разочарованы тем, что у Баймлера не оказалось при себе ни «плана восстания в целях мировой революции», ни по меньшей мере «черного списка» с энным количеством фамилий фюреров СС и СА или хотя бы небольшого автомата, а то и «плана складов оружия» или же чего-нибудь еще компрометирующего.

Сразу после обыска начались вопросы. «Каковы ваши последние должности в партии?» – спросил офицер. «Партийный секретарь и депутат рейхстага», – спокойно ответил Баймлер. Эсэсовец взбеленился: «Бывший! Ты бывший депутат!» Но арестованный невозмутимо его поправил: «Если вы говорите „бывший“, то я могу лишь заявить, что уже дважды, в том числе и на выборах в рейхстаг 5 марта, был избран 60 тысячами рабочих по списку Коммунистической партии. И если сейчас я не могу воспользоваться своим мандатом, это никак не меняет того факта, что за меня проголосовали 60 тысяч рабочих». Выслушав речь Баймлера, эсэсовец хмыкнул: «Мы еще выбьем из тебя депутатский дух!»

После соблюдения необходимых формальностей Баймлеру объявили, что временно он находится под «превентивным арестом» и конвой отведет его в камеру. Ему тут же надели наручники и в сопровождении двух эсэсовцев повели по коридору. Позже Баймлер написал о том, что при аресте и доставке в полицию он «отделался довольно дешево».

Однако арестанта повели вовсе не в приемное отделение тюрьмы, как он полагал. Мысленно Баймлер был готов ко всему, он думал, что, скорее всего, его отправят в Дахау. Минуя Управление по делам населения, конвоируемый был доставлен в Белый зал, где раньше во время парламентских выборов проходили выставки и висели избирательные списки, а позже в нем разместилось спальное помещение и казарма для постов СА и «Стального шлема». Находившиеся в зале нацисты (около 50–60 человек) сразу же узнали Баймлера, окружили его со всех сторон, ругались и угрожали. Казалось, что ситуация может выйти из-под контроля, что случится самое худшее. Стоило больших усилий пробраться через эту орущую толпу. Когда Баймлер в сопровождении «проводника» с трудом добрался до широкой лестницы, ведущей к Нойхаузерштрассе, эсесовец что-то крикнул следовавшей за ними банде. До Баймлера донеслось только: «Всем остальным – назад!»